— Какой ужас! Я испугался! — Голос Макса был сама невинность. Он поправил мою распахнутую куртку, плотнее подтолкнул под нее шарф, застегнул «молнию», критически оценил проделанную работу и, только убедившись, что мой вид соответствует погоде, повел меня через школьную площадку к калитке.

— Потому что день такой, — прошептала я. И, помолчав, добавила: — Потому что я Смотритель. Знаки! Их надо уметь читать. Если они сойдутся вместе и если их определенным образом направить, то они способны уничтожить кого угодно. Даже вампира.

Макс остановился, взял мою руку в свою. Конечно, сейчас он мне все объяснит. Волноваться будет не о чем.

— Я знаю, какой сегодня день. И методы Смотрителей мне известны. Сама говорила, приметы должны быть направлены. — Он на секунду замялся. — Кто их станет направлять? Ты? — Я замотала головой, и Макс тут же привлек меня к себе. — Пока символы просто рассыпаны вокруг нас, они ничего не могут сделать. Черная кошка, тринадцатый трамвай сами по себе безобидны. Главное, что ты в эти знаки вкладываешь.

Я подняла глаза на Макса, но смотрел он не на меня. Я проследила за его взглядом — около школьной калитки стоял Пашка.

— Ты подаешь дурной пример подрастающему поколению, — пробормотал он. — Прогулы могут войти у твоего друга в привычку.

Пашка стоял, прислонившись к столбу, и с нетерпением ждал, когда мы подойдем. В лице его появилось нечто новое, утренняя растерянность растворилась без следа. Он что-то для себя решил, и принятое решение придало ему сил.

— Здравствуй, Павел! — Казалось, Макс понимает Колосова, всю безнадежность его метаний, его страдания. Понимает и хочет помочь.

Рука Макса выбралась из-под моего локтя и легла на талию.

Пашка отметил его жест, поморщился, но глаз от меня не отвел:

— Гурьева, я принимаю твое приглашение! — Колосову пришлось кричать, потому что Макс остановился, лишая меня возможности подойти к калитке. — Я буду на твоем празднике!

— Только без сабли, пожалуйста. — Я с волнением глянула на Макса, а тот был все так же невозмутим.

— Да какие уж теперь сабли… — Пашка уступил нам дорогу.

— Ну и гостей ты назвала, — прошептал Макс, когда мы миновали Колосова и повернули к нашему дому. — Надеюсь, остальные будут столь же достойными людьми?

— Ты же сказал, что я могу приглашать, кого захочу! — удивленно вскинула я на него глаза.

— Значит, все остается в силе, и ты больше не боишься ничего не значащих чисел? — поймал меня на слове Макс.

— Если больше никаких примет не присоединится… — уклончиво ответила я.

— Знаешь, чему учит бессмертие? — Макс заметно сбавил шаг, теперь мы еле шли, изображая из себя гуляющую парочку. А хорошо бы пробродить так до вечера…

— Чему? — Я потерлась носом о его рукав, прогоняя ненужные сейчас фантазии о том, что любое бессмертие понятие условное, что на Земле, где все в принципе конечно, не может существовать ничего бесконечного и что даже у нарисованного луча есть свой предел — листочек в конце концов заканчивается, так же как доска или асфальт.

— Тому, что все в мире относительно. Любую радость или горе можно оценить, только сравнив с чем-то. Для ребенка нет трагедии в том, что уезжает друг. Беда, когда отнимают конфету или заставляют есть суп. — Я фыркнула, и Макс с пониманием кивнул. — Я уже говорил, что никогда не загадываю на будущее, потому что это бесполезно. Будущее непредсказуемо и почти от нас не зависит. Любой прогноз приблизителен. Чаще всего случается то, чего больше всего боишься или ждешь. Я ничего не жду. Ни от пятницы тринадцатого, ни от понедельника шестнадцатого. Поэтому ничего и не случается.

Переубедить его было невозможно. Он был настолько уверен в своих словах, что даже и спорить-то не хотелось.

— Но… ведь… иногда… — Я взяла себя за левую руку. — Сам же подарил мне кольцо! Приметы действуют независимо от того, верим мы в них или нет.

— Примета — вещь неуловимая. Кажется, что символ на твоей стороне, а потом в секунду все вдруг переворачивается, и он уже начинает работать против тебя. Знаешь, как раньше спасались от черных кошек? Не всегда же есть возможность поменять дорогу, если ее перебежал этот зверь?

Я пожала плечами. Меня никогда не волновали черные кошки.

— Три раза плевали через левое плечо и переворачивали головной убор. Достаточно надеть кепку козырьком назад, и уже ничего страшного не произойдет.

Мы остановились. Как, уже пришли? Немедленно удлините мне дорогу от школы до дома!

— О том, что Смотрители используют стечения обстоятельств, мы знаем. Они манипулируют действительностью. Вот в чем их сила. Даже один Смотритель может оказаться сильнее десятка опытных вампиров.

— А на тебя, значит, приметы не действуют? — хмыкнула я. Как же хорошо было с Максом, он был невероятно надежен.

— Я умею держать пальцы крестиком. — Мой любимый поднял руку — пальцы были сложены в знакомую фигуру. — Это здорово предохраняет от всех неприятностей. От всех, кроме одной.

— Какой? — Я быстро огляделась. Что я пропустила на сей раз?

— Я надеюсь, ты придумала костюм на вечер. Хочу, чтобы ты была самой красивой.

— Ну… — протянула я, — есть у меня одно платье… — О костюме я, конечно, не подумала. — Бежевое.

— Хорошо.

А вот и подъезд. Детская площадка, затоптанный куст сирени, припаркованные машины. Белый параллелепипед дома. Я привычно отыскала глазами двенадцатый этаж. Мое окно было открыто. Как же все-таки Макс туда забирается? По стене, цепляясь за невидимые выступы?

Мне вдруг показалось, что он уже там, сидит на подоконнике, свесив на улицу одну ногу.

— Уверен, что тебе не нужна помощь? — прошептала я, прогоняя внезапное видение. — Салатики там порезать…

Макс хмыкнул.

— Я найду, кто будет резать салатики. — Он поднес мою руку к своим губам. — Приходи. Вот все, что от тебя требуется.

Я сделала несколько шагов к входной двери и только тогда заметила, что его рядом со мной нет — Макс остался стоять около машин. Меня ждет еще один сюрприз?

— Не надо беспокоиться о будущем, — донесся до моих ушей его голос. — Умение предвидеть грядущее во многих случаях есть не что иное, как искусство наблюдать прошедшее. А с этим у меня, поверь, все хорошо.

Я крутила в руках бежевое платье и не понимала, что в нем не так. Само по себе оно было замечательным — легкое, шелковое, красивое. Я в нем была 1 сентября. Замечательный получился день. С тех пор это платье у меня числится в разряде счастливых. Надо только придумать, чтобы оно выглядело по-новому, а то я его уже пару раз надевала, глазастая Малинина не преминет отметить.

Я шла по квартире, думая, что такого не хватает к платью, и вдруг поймала себя на мысли, что прислушиваюсь. К звукам, шорохам, шебуршанию.