Ладно, пятницы тринадцатого мы бояться не будем. Счастливое платье решит все проблемы. Вот только сотовый куда-то делся… Я его не могла найти ни в кармане куртки, ни в джинсах, ни в сумке.

Сколько сейчас времени? Четыре часа. Мало. Надо как-то занять оставшиеся два часа. Что там делает Макс? Моет яблоки и чистит морковку? Не помню, чтобы у них была кухня. Кран с водой и раковина есть, а плиты нет. Зачем им плита?

А за окном зима. Она спрятала под собой осеннюю черноту, и теперь крыши похожи на далматинцев — белые с темными пятнами. Дома стоят передо мной взбалмошным графиком — выше, ниже, выше, ниже. Люди прокладывают себе среди снега дорожки, как трудолюбивые муравьи.

Интересное место крыша — антенны торчат, выступает домик над лифтовой шахтой. Отдельный мир со своими законами. Не знаю, как, но в доме напротив время от времени на крышу прорывается народ и тогда крыша становится отдельным государством со своими законами. Государством с коротенькой жизнью.

Мобильник, ау, ты где?

Платье, туфли… Я улыбнулась своему отражению в зеркале. Наверное, несмотря на все случившееся, я сейчас неприлично счастлива.

Сколько же всего помнит этот простой кусок стекла, сколько мыслей утонуло в его бесконечных отражениях… Раньше я не любила к нему приближаться. Мне не нравилось встречаться с собственными недовольными глазами, искать отличия между собой и мамой. Мама красива, но чем взрослее я становилась, тем меньше мне почему-то хотелось быть на нее похожей.

Какой меня видит Макс? Что ему больше нравится? Вот он стоит у меня за спиной, его прозрачно-голубые глаза отражаются в зеркале…

Я выпрямилась, повернулась боком — так, кажется, я лучше выгляжу. А если приподнять бровь и чуть улыбнуться? Надо перестать хмуриться, а то на переносице уже складочка появилась.

Опершись руками о тумбочку, я приблизила лицо к зеркалу.

Весь вечер буду улыбаться, ходить с расправленными плечами, и никто ко мне не сунется. Будем веселиться!

Провела щеткой по волосам. Я больше не затягивала их в тугой хвост, и они перестали сечься, стали пышнее. Привычным движением нащупала короткий ежик остриженных волос вокруг уже бледного шрама. Один справа надо лбом, другой тоже справа, но чуть выше, ближе к макушке. Второй почти незаметен, а первый надо спрятать, аккуратно подколов прядь.

Под пальцами шрам отозвался морозом, словно внутрь мне зашили нетающий кусочек льда. Может, это оттого, что Макс заставил рану очень быстро затянуться?

Не глядя, я положила расческу, задела телефон. Шевельнувшаяся трубка звякнула. Что же это я? Можно ведь набрать номер своего мобильного и найти его по звонку! Я набрала знакомые цифры, прислушалась. Гудки вызова из трубки шли, но в квартире по-прежнему было тихо. Может, сотовый под диваном, поэтому я звука не слышу?

— Алло! — раздался возле моего уха голос. Женский. — Кто там? Алло!

— М-мне Машу…

Что я говорю? Звоню ведь на собственный мобильник!

— Ну, я Маша.

Голос был резкий, недовольный. Там, на другом конце связи, я? Очень похоже.

— Алло, — заторопилась я. — Кто это?

— Глухие? Сказала же, Маша у телефона!

Я отвела трубку от уха, посмотрела на мерцающий экран. Может, я ошиблась? Набрала не тот номер? Одна цифра, и попала к кому-то другому… Да нет вроде.

Послышались гудки отбоя. Таинственная Маша отключилась, а на экране телефона все бежали и бежали секунды — отсчитывалось время соединения. Две минуты. Две минуты одна секунда, две секунды, три секунды.

Номер был правильный.

Перед глазами встал текст книжки. Встретить своего двойника — страшнее знака не бывает.

Спокойно! Я глубоко задышала, вновь бросив взгляд на свое отражение. Я просто ошиблась номером!

Три раза плюнула через плечо. Потянувшись, сняла с вешалки папину зимнюю шапку, надела ее задом наперед. В тепле мозги стали лучше соображать.

Мой телефон попал кому-то в руки, и воришка теперь изображает меня. Никаких двойников. Надо заблокировать номер. Вернусь с праздника, позвоню на станцию, скажу, что украли трубку.

Я вновь подняла глаза на свое отражение. Это я? Странно… На мгновение показалось, что отразившееся в зеркале лицо незнакомо. Глупости! Зажмурилась, выпрямилась. Все в порядке.

И тут же поняла — к бежевому платью не хватает длинной нитки жемчуга, а на плечо хорошо бы приколоть брошь — красную розу. И я даже знаю, где их можно взять. И брошь, и бусы лежали в маминой шкатулке.

В полумраке спальни в отражении трюмо мое платье выглядело великолепно. Надо почаще наведываться к маминому зеркалу, видимо, оно обладает собственной магией — делает окружающее особо привлекательным. Зарядившись его энергией, я вернулась в прихожую.

Красный квадратик на календаре стоял на цифре «12». Секунду я размышляла, менять ли дату. В конце концов, даже Спящей Красавице не удалось избежать своей судьбы, хоть во всем королевстве и было запрещено число шестнадцать — по пророчеству злой колдуньи именно в шестнадцатый день рождения принцесса должна была уколоть себе палец и умереть. У доброй половины Америки нет тринадцатых этажей и домов, автогонщик никогда не сядет в машину с таким номером. Что-то не очень им это помогает… Однако есть же в некоторых городах тринадцатые улицы, на них живет много людей — добрых и злых, удачливых и не очень. Но живут и ни о чем плохом не думают.

Примета действует, когда в нее веришь…

С другой стороны, Дэниэл вряд ли даже догадывался о приметах, что обрушили ему на голову Смотрители. И все же символы сработали.

Мои пальцы отбили по поверхности тумбочки недовольную дробь. Что ни делай, сегодняшний день так и останется тринадцатым ноября. Передвину я квадратик или не передвину — все равно. Может, попытаться жить так, словно этого дня не существует?

Я взяла лежащий на тумбочке карандаш и переправила единицу на двойку. Отменяем тринадцатое число!

Квадрат пластмассовой рамки чуть прогнулся, сдвигаясь вправо. Будущее неизвестно, а значит, будем его строить сейчас. Я задержала руку около календаря, перевела взгляд на колечко. Перстенек был чист. Глаза у Макса иногда бывают такого же насыщенно-бирюзового цвета.

Макс! Не буду больше ждать, хочу его видеть.

Я покрыла губы блеском, сняла шапку, провела расческой по волосам, сунула ноги в туфли, поправила брошку на плече, набросила на плечи пальто и уже шагнула за порог. Но тут вспомнила, что не взяла ключи. Вечно я их забываю! Ключи остались в куртке, а куртка… На вешалке? Нет. И на табурете около входа не лежит…

Вот же она, на кровати!

Зажав в кулаке ключи, я вдруг почувствовала: к дому кто-то идет. Ну да, за окном пасмурный вечер, почему бы вампиру-другому не прогуляться…

Удержалась пальцами за стол, потому что поняла причину тревоги: я вернулась! Самая мрачная примета, которая только может существовать, — заново переступить порог. Кажется, она связана с древним обычаем хоронить родственников под порогом. Если бегать постоянно туда-сюда, это их может начать сильно раздражать.