Ярость захлестнула Майкла и он, не скупясь на патроны, бросился навстречу, буквально разрубая все на своем пути длинными очередями. Только скользнула по самому краю сознания удивленная мысль о том, что он превращается в бешенного пса, реагирующего буйством ярости на любой раздражитель. Люди стреляли из лёгких коротких автоматов, и Никсон сразу получил пару пуль. Но, алатырьский костюм смягчил последствия, а переполненный адреналином и препаратами Малыш, даже не заметил их, лишь покачнувшись на миг. Кассета пулемёта мгновенно опустела, лишь электропривод послушно подвывал стволами. Майкл остановился, вдруг обнаружив, что вокруг него остались лишь изрубленные разрывными пулями на куски тела, лужи густой крови и обломки чего-то, что еще недавно хранилось в контейнерах.

Костюм как мог, боролся с ранами, добавляя постоянно инъекции и заливая, через встроенные в его оболочку систему микро-трубок пулевые отверстия активным раствором искусственной кожи. Но Малыш чувствовал, что его силы, как и препаратные запасы костюма, уже на исходе. Едва уловимое движение заставило развернуться и вновь взвыть стволами разряженного пулемёта. В десяти шагах от него, набычившись, словно борец некогда существовавшего японского стиля сумо перед атакой, стоял терлиец.

– Вот чёрт! – простонал Малыш, надежды которого на то, что он одним выстрелом убил засевшего на штабеле врага, не оправдались. – Что же за живучая тварь.

Противник кинулся на Майкла, на бегу метнув что-то небольшое и стремительное. Малыш шарахнулся вбок, оттолкнулся от ящика и подпрыгнул высоко вверх. Под ним, едва не отрубив ноги, бешено вращаясь пролетела тонкая нить с двумя утолщениями на концах. Никсон швырнул ставший бесполезным пулемёт в терлийца, и, одним движением выдернув из ножен боевой бумеранг, послал его следом. На особый успех он не рассчитывал, все еще уверенный в бестолковости этого оружия. Скорее он надеялся просто отвлечь противника от своей следующей за бросками атаки, точно так же, как отвлек попавший во врага пулемет. Разве что от пулемета было больше толку из-за довольно серьезного веса и оттого высокой поражающей способности при применении в качестве метательного оружия. Поэтому, не дожидаясь результата, Малыш выдернул из ножен боевой нож. Кривое лезвие летающего серпа угодило в плечо терлийца. Причудливый клинок словно масло вспорол и волшебный боевой терлийский комбинезон и саму плоть. Чужак взревел раненым носорогом, но бега своего не замедлил.

Они сшиблись, будто средневековые воины, нанося друг другу стремительные удары клинками, пинаясь, пытаясь свалить, раздавить… Никсон почувствовал, как враг подался, едва заметно отшатнувшись после очередного размашистого удара. И это ощущение слабеющего противника придало Малышу дополнительные силы, открыв второе дыхание, расплескав по венам новую порцию выработанного организмом адреналина.

Малыш обрушил на терлийца град изощрённых ударов, забыв даже о своём разорванном предплечье. Противник всё еще оставался достаточно опасным – ловко орудуя выскочившими из перчаток костюма когтями, он нанёс Никсону несколько довольно серьёзных ранений. К тому же, уступая Майклу в массе и размерах, терлиец оказался на удивление сильным физически. Понимая, что время теперь работает против него, чужак ринулся в последнюю стремительную атаку, словно разъяренный кот. Малыш обхватил противника, стараясь своими объятиями заблокировать его руки с когтями и в то же время, надеясь завершить схватку ударом клинка в спину повисшего на нём монстра. Но неожиданно от костюма врага словно ударила тяжелая невидимая волна, распространившаяся мгновенно во все стороны. От такого удара содрогнулись пол и стены вокруг, а Майкл, не удержавшись на ногах, отлетел к штабелю, о который здорово приложился головой. Всё поплыло перед глазами, во рту появился солоноватый привкус крови, а из ушей вновь побежали горячие струйки. Голова загудела как колокол в умелых руках звонаря, а внутренние органы сжались от захлестнувшей всё тело боли. Сквозь кровавую пелену, Малыш увидел, как, оставшийся на ногах терлиец шагнул к нему, подняв кулак с тускло отсвечивающими когтями для последнего удара. Нож вылетел из его руки, когда терлиец ударил неведомой волной и времени искать его на полу уже не оставалось. Вызванная отчаянным положением ярость вновь приливной волной заполонила всё существо и разум Никсона. Обезумев в своей животной ярости, даже не поднимаясь вертикально, а перекатившись на четвереньки, он ринулся вперёд. В том состоянии, в которое кануло сознание Малыша, ему не нужно было никакое оружие для того, чтобы убить…

Терлиец в последний миг что-то увидел в глазах Никсона – тень пришедшей за ним старухи с косой или какой-то другой твари, которая забирает души терлийцев. А в следующую секунду, Малыш, не обращая никакого внимания на вонзившиеся в его бок когти, смял противника, забрался на него сверху, слыша, как хрустят под его руками позвонки, и едва не отрывая чужаку голову…

* * *

Безразличное отупение отступило, и Никсон обнаружил себя лежащим в луже своей и чужой крови поверх трупа терлийца. Наверное, он терял сознание, потому что не мог сориентироваться во времени. На его счастье вокруг не нашлось больше никого, кто мог бы, воспользовавшись его беспомощным состоянием, просто перерезать ему глотку или разнести выстрелом голову. Зато он отлично помнил о том, что нужно спешить с завершением задания. Он и так потратил слишком много времени, разлёживаясь в беспамятстве в объятиях мёртвого чужака.

Малыш тяжело поднялся и, шатаясь, словно вусмерть пьяный, побрёл к спуску на нижний ярус. Он ощущал себя совершенно разбитым или скорее даже практически мертвым. Прошлые раны волшебным образом, к которому Майкл уже успел привыкнуть, начали затягиваться. Но из глубоких рваных дыр в боку, которые в последнем бою нанёс терлиец своими боевыми когтями, всё еще обильными струйками текла кровь, унося с собой и без того малые жизненные силы. Ни пластыря, ни инъекций в аптечке не осталось, костюм тоже использовал все запасы медикаментов. Поэтому Малыш по пути к спуску оторвал у одного из трупов приличный кусок рубахи и, сложив его в несколько раз, прижал к ране. Возможно, внизу ему удастся найти медицинскую комнату или аптечку, а сейчас он больше ничем не мог помочь своему организму. Пересиливая слабость, Малыш начал последний этап.

Никсон не специализировался на подрывном деле, но в обучении всегда был лучшим. Поэтому, теперь он вполне правомерно мог надеяться на успех своего замысла. Первоначальной задачей, поставленной алатырьцами была ликвидация всего живого на этой базе – по сути обычная зачистка объекта. Взрыв тоже предполагался, но лишь как финишный аккорд, призванный разрушить оборудование и не позволить восстановить деятельность базы простой заменой ликвидированного персонала на новый. Но чужаки внесли в этот сценарий свои изменения – теперь просто частичный обвал свода мог оказаться не достаточно действенной точкой. Полиция, спецслужбы и прочие разные компании немедленно начнут разработку таких залежей секретов и новых технологий. Значит, следовало постараться устроить взрыв таким образом, чтобы максимально разрушить именно то, что принесли с собой пришельцы. Малыш бродил по комнатам, стаскивая в большой зал с сотами все, что имело отношение к чужакам. Попутно он расставлял и то, что могло увеличить эффективность взрыва – побольше горючих материалов и боеприпасов по всему залу, продуманнее заряды взрывчатки, чтобы все хорошенько зажечь…