Даже и найди Саймон доказательство, ему еще надо бы убедить короля поддержать претензии Колина. Тот, до сих пор, не поддержал другую часть соглашения. Его Величество не получил-таки заявления Ливерпула об отставке. Он всё бормотал, что лучше подождать, пока не закончатся сессии.

Не обращая внимания на Раджи, который обнюхивал его волосы, видимо почуяв в них сиреневый аромат Луизы, Саймон вынул верхнюю партию писем и начал читать. Он одолел десятую часть, когда звук со стороны дверного проема, заставил его поднять глаза.

Там стояла Луиза, одетая лишь в свободный халат, и улыбалась.

Его пульс немедленно участился. Эй, потише. Она не будет готова принять тебя вновь так скоро.

— Я не хотел будить тебя, — объяснил он, когда она продолжала стоять там, приподняв бровь.

— Полагаю, я должна привыкнуть к мужу, который при первой же возможности несётся в свой кабинет.

— Было два варианта: поступить так, или снова заняться с тобой любовью, и я не думаю, что заботливому мужу следует это делать с только что лишившейся девственности женой.

Луиза, кокетливо улыбаясь, вошла в комнату.

— Тебе так трудно устоять передо мной?

Саймон окинул её взглядом.

— Трудно? Разумеется.

Ей потребовалось какое-то мгновение, чтобы уловить двусмысленность фразы. Потом она закрыла дверь за собой и потянулась к завязке своего платья.

— Ну, тогда, пожалуй, тебе надо как-то облегчить свое состояние, мой дорогой.

Дорогой. Жена назвала его «дорогой». Она никогда раньше так не делала, и Саймон наслаждался тем, как именно это звучит в её устах. Особенно, когда она шла к нему и глаза её сияли соблазнением.

Однако, не успела Луиза пройти несколько шагов, как Раджи проскочил по столу и кинулся к ней.

Саймон страдальчески рассмеялся, когда обезьянка охотно устроилась на руках у жены.

— Раджи явно этого не позволит, — он откинулся на спинку стула. — И в любом случае, тебе нужно время, чтобы оправиться. Или как там говорят.

Луиза, пожав плечами, уступила, обошла стол, чтобы встать рядом с ним, и взглянула на письма.

— И над чем же ты так усердно работаешь каждую ночь?

Он помедлил, но не было ни единой причины не рассказать ей. Если бы из этого что-то вышло, то отразилось бы и на ней.

— Я перечитываю старую корреспонденцию дедушки Монтита в поисках хоть какого-то упоминания о Колине Ханте.

— Колин Хант. Это не твой…

— Адъютант. Да. И, весьма возможно, ещё и мой кузен.

Луиза воззрилась на него.

— Твой кузен.

— По дяде Тобиасу. Знаешь, тот, что умер в Индии.

— Но я считала, он умер холостым.

— Видимо, нет, — вздохнул Саймон. — Едва ли можно сомневаться, что Колин его сын. Дядя Тобиас расписался в свидетельстве о рождении как отец Колина. Я уже сверил его подпись по письмам, поэтому я знаю, что многое верно.

— А мать? Кто она?

— Индианка. Она умерла, когда Колин был совсем юным. Его воспитала сестра его матери, которая говорит, что мать Колина была законной женой моего дяди.

— Жена! Но это означало бы…

— Что Колин является наследником дедушкиного титула по материнской линии. Да, если я могу доказать это утверждение.

Луиза задумалась, чтобы разобраться в этом.

— Нет никакой записи о браке?

— К несчастью, нет. Даже если его мать, предположительно, вышла замуж за его отца в церкви, это место было снесено паводком вскоре после смерти дяди Тобиаса.

— Удобно, — отметила Луиза.

— Да. Но церковь и правда была разрушена. Это неоспоримый факт.

— Ну, а свидетельство о браке?

— С этим всё сложнее. Тётка Колина утверждает, что когда дядя Тобиас понял, что умирает, то написал моему деду о своем браке. И в доказательство приложил свидетельство. Это был последний раз, когда видели свидетельство. Вскоре после этого, мой дядя умер, оставив жену и сына в отчаянном финансовом положении.

Саймон дотронулся до письма, что лежало перед ним.

— Может, ты не знаешь, но в то время офицерским вдовам-индианкам было отказано в выплате вдовьей доли. И, по словам тётки Колина, когда дед Монтит предложил значительную сумму вдове с условием, что она никогда не будет судиться за наследство сына, та согласилась.

Саймону стало тошно от мысли, что его дед таким образом использовал в своих интересах бедную женщину, хотя это его не удивляло. Дед Монтит не был бы рад иметь внука-полуиндуса. Он весьма тщательно создавал свой образ для публики, чтобы позволить так «запятнать» породу.

— В те времена, — продолжал Саймон, — Колин был сыном второго сына, и его наследование, в любом случае, не имело огромного значения.

Луиза положила руку Саймону на плечо.

— Но раз другой твой дядя умер, не оставив потомков…

— Колин стал наследником. И не только титула Монтита, но и состояния Монтита. Которое значительно возросло, с тех пор как я вступил в его владение.

Рука Луизы напряглась.

— Что, вероятно, дало кое-кому огромный стимул лгать о своем наследии.

Саймон рассмеялся.

— Колину? Вряд ли. Я долго уламывал его, чтобы заставить стать моим адъютантом после визита его тети, рассказавшей его историю. Он собирался продолжить службу в армии пешва[39], но могу заверить — он унаследовал острый ум моего деда. В бытность пехотинцем его таланты были растрачены впустую. Однако у него никогда не было интереса быть графом. Когда я попытался убедить его возвратиться со мной, он отказался, сказав, чтобы я оставил все как есть.

— Тогда зачем ты этим занимаешься?

— Колин — человек без страны. Другие индусы не принимают его, и англичане тоже. Это несправедливо. Он с матерью заслужил лучшего отношения со стороны моего деда, поэтому мой долг привести его дела в порядок. Долг не только перед ним, но… — Саймон замолчал, размышляя, должен ли открывать так много, но когда Луиза ободряюще сжала его плечо, он продолжил. — И перед его женой.

— О, я забыла, что у него была жена. Прежняя хозяйка Раджи, да?

— Да. Она тоже была наполовину индианкой. Когда она лежала при смерти, я поклялся позаботиться, чтобы Колин получил то, что принадлежит ему по праву. При условии, что я мог бы подтвердить его претензии.