– Тот пожар в румынском городке! – не выдержала Лана. – Но Яромир сказал мне, что местная знахарка – вы, как я понимаю, – погибла, сгорела дотла, а ее внучка попала в больницу.

– Так, – в угольно-черных глазах полыхнул огонь. – Моя девочка чуть не умереть, а сгорела не я, огонь убить женщина из другой город, приехать ко мне лечиться. Я оставить ее у себя ночевать, а сама перед рассветом уйти за травами. А потом, когда узнала про огонь, понять, что это ведьма на меня охотится. И решить не возвращаться пока в город, чтобы ведьма думать обо мне мертвой. Она и думать забыть про мене и все внимание дать своему мужчине, поэтому я могла слышать, что они говорить. И узнала ее цель. И мне становиться страшно – ведьма хочет открыть ход в наш мир злу из другого мира. Для этого ей нужны вы, хотя я слышать только про сестра того мужчина, и это ты, – кивок в сторону Ланы, – я понять это сразу. Но откуда появиться белая ведьма, я не понимать. Но это хорошо, очень хорошо. Теперь быть гораздо легче.

– Какая белая ведьма, – страдальчески сморщилась Осенева, – о чем вы?

– Ты есть белая ведьма, девочка. В тебе течь та же кровь, что и в черной ведьме, только меньше этой крови, и твой пращур с той стороны не быть таким злым, как другие. Поэтому сила его очищалась веками, и в итоге появиться ты – сильная, но без черного. И то, что оказаться здесь – я не думать, что это случайность. Так должно было быть. – Иляна вдруг замерла, прислушиваясь к чему-то, и заторопилась: – Ох, время совсем нет. Они закончили и скоро приходить сюда, за вами, чтобы везти на место, где открыть проход. Ведьма собираться приносить в жертва сестра своего мужчины, и делать это должен сам мужчина. Я слышать это там, в Румыния, и слышать название места, где находится ворота в другой мир, поэтому приезжать сюда и ждать появления ведьма. И готовиться. – Она сняла стаканчик, вытащила из бутылки пробку и налила до самого краешка странно пахнущей темно-коричневой жидкости. – Вот, вы пить это, много пить, сколько мочь. Я молиться все время здесь, просить Всевышнего подсказать мне травы, которые помогать стоять против зла из чужой мир. И Он подсказал, мне присниться состав снадобье. Тот, кто выпить это, не быть под властью ведьмы. Пейте, поскорее! Мало время!

– А почему вы сами не пьете? – в голове все смешалось, Лана пыталась хоть что-то понять, но слишком уж невероятным был рассказ этой Иляны.

Хотя… После всего пережитого ничего особо невероятного в этом не было. А вот возможность того, что бабка как раз с той стороны и специально подослана опоить их, имелась.

– Ты не то думать, девочка, – досадливо покачала головой знахарка. – Терять время!

– Хорошо, – решительно проговорила Осенева. – Я вам верю. Не насчет белой ведьмы – это чушь полная, – но в то, что вы хотите нам помочь, верю. Давайте мне свое снадобье.

– Вот и хорошо! – обрадовалась Иляна и осторожно поднесла стаканчик к губам девушки. – Пей! Много пей, тебе больше сил надо.

И Лена пила. Со странным, сосредоточенным выражением лица она глотала терпкую жидкость. Один стаканчик, второй, третий…

– Хватит, – кивок в сторону Ланы. – Давай, подруга, не бойся. Вполне приятный напиток.

И Лана решилась. В конце концов, терять особо было нечего, они и так в плену. И помощи ждать больше не от кого, а значит, надо довериться этой женщине.

Ей досталось два стаканчика.

А потом Иляна торопливо замотала пустую бутыль той же тряпицей, непонятно откуда вытащила складной ножик и аккуратно подрезала веревки на руках и ногах пленниц:

– До конца резать не надо, а то снова вас связать. Пусть так, когда будет надо – просто дернуть. И они рваться. Все, я уходить, ведьма идет сюда.

– А там, где… – Лана набрала полную грудь воздуха и продолжила: – Где должно состояться жертвоприношение, вы будете с нами?

– Я постараться, – улыбнулась знахарка. – Но так, чтобы ведьма меня не видеть. И дайте мне стекло, я бросить подальше, чтобы никто ничего не заподозрить.

Почти бегом она направилась к выходу, приоткрыла дверь, огляделась, выскользнула наружу, стукнул засов, и стало тихо.

– Ну, что ты обо всем этом думаешь, ведьма ты моя белая? – тихо поинтересовалась Лана, прислушиваясь к собственным ощущениям.

– Ничего смешного в этом нет, – буркнула подруга.

– А мне, знаешь, как-то не до смеха. И если честно, очень хотелось бы, чтобы эта знахарка не ошиблась в тебе. Как-то ты ведь увидела, что с Яромиром что-то не так, верно?

– Глазами увидела. Вокруг него черный кокон висит.

– Ну вот, а я ничего такого не заметила. Значит, ты действительно обладаешь определенными способностями.

– Не знаю, может быть, – прикусила губу Лена. – Причем меня больше всего напрягли слова Иляны о моем родстве с этой гадиной, о какой-то древней крови…

– Да ладно, это она образно говорила.

– Ничего не образно. Ты же знаешь, я всегда опекала Квятковскую, жалела ее, относилась, словно к младшей сестренке. А тогда, два года назад, когда Дину поймали с поличным, я вдруг почувствовала…

Но договорить Лене не дали, за стеной послышались уверенные шаги, брякнул засов, и дверь широко, по-хозяйски, распахнулась.

Очень трудно было удержать на лице маску спокойствия с легкими мазками брезгливого недоумения, особенно если учесть, что маска была натянута в режиме цейтнота и поэтому села не очень плотно. Но зато полная сосредоточенность на ее фиксации не позволила боли вывернуть душу наизнанку, лишь сердце трепыхнулось, словно ослабевший в силках воробушек.

Потому что слишком резок, слишком чудовищен был диссонанс между таким привычным, таким родным обликом брата и выражением его лица, а особенно глаз. Холодное безразличие, словно это не его Олененок сидит сейчас связанная у стены, а пустая коробка валяется, старая и рваная.

Но это еще полбеды. Основная же, главная беда стояла рядом с Яромиром, по-хозяйски положив руку ему на талию. Тварь, которую Лана искренне надеялась больше никогда в своей жизни не видеть, бледная немочь, личинка Зла.

Впрочем, сейчас эта особь уже не была личинкой, она преобразилась в полноценное Зло. Внутренне преобразилась, внешне же рядом с Яромиром стояла прежняя Диночка Квятковская: тощенькая, с тонкими ручками и ножками, с бледным бесцветным личиком, редкие светлые волосы подстрижены ровным каре – более негармоничную пару и представить трудно. Роскошный красавец, сексапил которого заставлял самок всех видов в радиусе двадцати метров падать в обморок – вон, кстати, птичка какая-то шлепнулась на землю, – и серая крыска, возжелать которую можно только после смертельно опасной дозы алкоголя.

Но если бы подобная девушка стала осознанным выбором брата, Лана искренне полюбила бы ее. Эту же гнусь она могла только искренне ненавидеть. Что называется, всеми фибрами души, где бы эти фибры не находились.

Ленка, судя по всему, чувствовала то же самое, тем более что Яромир был ей небезразличен. И чувствовала, и действовала, тонкие брови недоуменно приподнялись, верхняя губка брезгливо вздернулась, и подруга, повернувшись к Лане, восхитительно презрительным тоном осведомилась: