Джули буравит меня взглядом.

– Кажется, вы славные люди, – говорю я. – Но в данный момент я не очень хочу заводить новых друзей. Так что, пожалуй, я откажусь.

Пару недель назад я прочел книгу под названием «Радикальная честность»[161]о том, как говорить правду в любых ситуациях. В ней пишут, что полная откровенность вызывает скачок адреналина, сравнимый с ощущениями от посещения аттракционов Six Flags[162]. Так волнуешься, что даже страшно. Я это почувствовал. Я слышал собственные слова, но они казались нереальными, словно я участвовал в постановке экспериментального театра.

Джули больше не испепеляет меня взглядом. Она слишком разозлилась, чтобы вообще смотреть в мою сторону.

– Мне не хватает времени, чтобы видеться со старыми друзьями, поэтому не хочу обещать больше, чем могу выполнить, – говорю я, пожимая плечами.

И добавляю, чтобы разрядить обстановку:

– Я просто сказал правду.

– Ну, лично я буду рада с вами увидеться, – говорит Джули. – Эй Джей может остаться дома.

Приятельница Джули выталкивает коляску из кафе, бросая взгляд через плечо.

И да будет тебе это знаком на руке твоей и памятником пред глазами твоими…

Исход 13:9

День 180. Сегодня меня в двадцать шестой раз спросили, буду ли я жертвовать Джаспера в библейском году. «Нет, – отвечаю я вежливо, – это было велено только Аврааму».

– Не будешь привязывать его на вершине горы? – спросил Дэвид, друг Джули, который с годами постепенно приближается к ортодоксальному иудаизму.

– Не буду.

Дэвид явно знает, о чем говорит. «Привязыванием» некоторые иудейские ученые называют почти-жертву Исаака. Я заметил, что в Библии часто говорится о привязывании. Исаак – самый известный пример, но есть и много других, гораздо более далеких от насилия. Вот им я пытаюсь следовать.

На прошлой неделе я освоил Второзаконие 14:25 – в одном из переводов этот стих велит привязывать деньги к руке. Мой дядя Гил решил воспринимать повеление буквально. Большинство людей видят здесь метафору (совет быть осторожнее с деньгами). Но я решил последовать примеру Гила, по крайней мере на один день.

Проснувшись, я нашел на столе Джули резинку и прикрепил ею пятидолларовую банкноту поверх костяшек пальцев на левой руке. И приступил к делам: сходил в продуктовый магазин и в Starbucks. При этом я чувствовал, что искушаю судьбу. В Нью-Йорке приличный уровень преступности, и мое поведение было не умнее, чем прогулка по Йеллоустонскому национальному парку с привязанным к руке лососем. К счастью, на меня только глазели. Никто не пытался схватить выставленную напоказ наличность.

Есть еще привязывание другого рода. Им я занимался каждый день. Второзаконие 6:8 велит привязывать заповеди к руке и между глаз.

С начала года я использовал домашний метод: брал два отксеренных списка Десяти заповедей и складывал их до размера полароидной фотографии. Каждое утро я брал белую веревочку и привязывал один список к запястью, а другой закреплял на голове.

Это на удивление эффективно. Попробуйте забыть о Божьем слове, когда оно прямо перед глазами. Иногда я представляю, как заповеди проникают сквозь кожу и просачиваются прямо в мозг – словно священный никотиновый пластырь. Если приглядеться, «Не кради» отпечаталось где-то на лобной доле.

Даже когда я снимаю веревочку (обычно около полудня), у меня на несколько часов остаются красные следы на руке и голове.

В этом смысле привязывание кажется хорошим, добродетельным делом. Но в последнее время меня одолевает ощущение вины. Я чувствую легкий укор со стороны предков, или совести, или Бога: возможно, пришло время попробовать традиционный еврейский ритуал привязывания заповедей к руке и лбу. Надо попытаться наложить тфилин.

Я немного знаком с этим иудейским атрибутом (обычно их называют «тфилин», но также можно встретить термин «филактерии»). В четырнадцать лет я впервые увидел ритуал на борту El Al[163]во время перелета в Израиль: группа ортодоксальных иудеев встала в проходе. На лбу у них были черные коробочки, как лупы у ювелиров. Они закрепили ремешки, покачали головами вперед-назад и что-то пропели. Это было загадочно и немного пугающе.

Позже я сталкивался с тфилин всего один раз – в книге, которую мне несколько лет назад прислали в Esquire. Это была книга Леонарда Нимоя – Спока из «Звездного пути», который, как выяснилось, еще и фотограф и квазирелигиозный еврей. В его книге были не совсем пристойные черно-белые фотографии полуголых женщин с наложенными тфилин. Вроде вариации на тему «Мэпплторп[164]и Талмуд». (Короткое, но важное замечание на полях: вам знакомо приветствие Спока с разведенными пальцами – «живи долго и процветай»? На самом деле это священный жест еврейского жреческого класса, «коханим».)

Тфилин известны очень давно – археологи нашли на берегах Мертвого моря в Израиле пару таких атрибутов, которые относятся примерно ко временам Христа. Некоторые утверждают, что и сам Христос каждый день накладывал тфилин, хотя и критиковал слишком массивный вариант фарисеев.

Но когда же начали их использовать? И как они выглядели изначально? Во времена Моисея? Никто не может сказать с уверенностью. Библеист Одед Боровски, автор книги «Повседневная жизнь в библейские времена»[165], сказал мне, что это мог быть гораздо более примитивный вариант – например, веревочка со свитком. Другие говорят, что древние евреи могли не носить ничего и смысл этого отрывка изначально был переносным.

Но с чего бы ни началась традиция, сегодня тфилин связаны с крайне замысловатым ритуалом. В нем десятки правил – вплоть до запрета выпускать газы, когда на вас тфилин.

Мне нужна помощь. Я прошу Йосси, одного из моих ортодоксальных советников, научить меня накладывать тфилин. Он приглашает меня к себе в Верхний Вестсайд. Приближается вечер. В идеале тфилин привязывают ранним утром, но и сейчас еще можно это сделать.

Йосси приветствует меня рукопожатием, подходит к шкафу и вынимает мешочек из голубого бархата. Внутри две черные кожаные коробочки с ремешками, в каждой из которых маленькие свитки со словами из Писания.