А Никита уже проснулся. Из кухни доносился запах свежесваренного кофе. Наверное, минувшая ночь никак не повлияла на его ощущение счастья. Наверное, это даже хорошо. Эльза замерла в дверях, все никак не решалась переступить порог. Показалось вдруг, что вот этот один-единственный шажок сейчас все изменит, всю ее жизнь изменит и сделает совсем другой.

– Привет! – Никита, уже полностью одетый, но босой, стоял у плиты, спиной к двери, но каким-то шестым чувством почуял ее присутствие.

– Привет. – Эльза все-таки сделала свой шаг к будущему счастью. Сначала к счастью, а потом и к Никите. Подошла осторожно, на цыпочках, положила ладонь на плечо.

Он обернулся так стремительно, что она испуганно отшатнулась. Может быть, и упала бы, если бы он не поддержал.

– Элли… – В его взгляде было все, что угодно, кроме счастья. Нет, не так! В его взгляде была вина… – Элли, я вчера перебрал… – Он взъерошил волосы и подбородком дернул. – Ты прости меня, что так вышло. Я не хотел. Честное слово…

Не хотел… Вот потому ее счастье и казалось таким щекотно-колючим, что было ворованным. Он не хотел, а она взяла и украла кусочек чужого счастья… В тот момент Эльза поняла, что может быть очень сильной. Как поняла? А очень просто! Она не расплакалась, не закричала в голос. Она улыбнулась легкой, легкомысленной даже улыбкой и сказала:

– Что ты, Никита, все в порядке! – И даже волосы его взъерошила этаким успокаивающим жестом. – Ты даже не думай об этом. Все нормально.

Он обрадовался. Эльза почти услышала, как с грохотом катится по полу камень, что упал с его души. Камень упал, и прежний Никита вернулся. Улыбнулся все еще смущенной, но уже почти нормальной улыбкой, спросил:

– Будешь кофе?

– Буду! – И это тоже был своего рода подвиг, потому что все еще хотелось выть в голос, а не кофе. Но Эльза себя заставила. Она даже завтрак Никите приготовила. Сама есть не стала, у нее было еще очень много дел, у нее были занятия в академии и встреча с очередным заказчиком, Никита должен был это понимать.

Он и понял, он же умный! Вот только с той самой ночи что-то разладилось в их жизни, пролегла между ними какая-то невидимая, но все равно физически ощутимая трещина. Им тяжело стало жить под одной крышей. Потому что даже случайные взгляды, даже случайные прикосновения доставляли неловкость ему и боль ей. Потому что оба понимали – прошли беззаботные времена, так легко, как раньше, больше не будет. Одна-единственная ночь все испортила…

* * *

Из жизни ушли покой и привычная размеренность. Ушли вслед за Эльзой, как ее верная кошка. Они ушли и оставили Никиту одного. Ему никогда раньше не было скучно наедине с самим собой. А сейчас вот было. И не то чтобы скучно, скорее уж муторно. Это тяжелое, пахнущее полынью и дымом пожарища чувство Никита уже испытывал однажды. Тогда ему показалось, что все решаемо, что все можно пережить. И решил. И пережил.

Думалось, что решил и пережил, а когда оно случилось во второй раз, вдруг как-то так вышло, что он оказался не готов. Хлипкий он оказался мужик, никчемный. И если тогда, десять лет назад, у него получилось себя обмануть, то сейчас обманываться он не собирался. Наоборот, он собирался посмотреть правде в глаза. Только вот беда: чтобы посмотреть правде в глаза, нужно вспомнить то, что вспоминать совсем не хочется…

Ту ночь забыть у него очень долго никак не получалось. Эльза изо всех сил старалась ему помочь, но этими своими мужественными стараниями делала только хуже.

– Не гадь там, где ешь, – сказал однажды мудрый друг Ильюха, и Никита тогда с ним всем сердцем согласился. Есть охотничьи угодья, а есть дом. На охоте полным-полно дичи, всякой разной, готовой добровольно броситься в объятья охотника, а дома есть Эльза. Эльза – это не дичь. Эльза – это…

Вот на определении того, кем же на самом деле для него является Эльза, Никита спотыкался не единожды. Не было у него для нее определения. Эльза – это Эльза! В минуты особенной душевной нежности или радости – просто Элли.

Если бы в тот вечер он не выпил лишнего, ничего бы не случилось, не перепутал бы он дом с охотничьими угодьями, а Эльзу с дичью. Но Никита напился и перепутал. А Эльза и в самом деле оказалась дичью. Такой же легкодоступной, как и остальные. Он ведь помнил – она не сопротивлялась. Ей даже понравилось. Кажется. Да что там – ему и самому понравилось. Пока был в пьяном угаре, все казалось легким и решаемым, а когда протрезвел, испугался. Чего испугался, Никита и сам себе не сумел бы тогда объяснить. Да и гораздо проще было ничего не объяснять. Ну, случилось и случилось. С кем не бывает!

Не бывало такого с Эльзой. Или, точнее, у Эльзы. Это Никита знал наверняка, может, оттого и переживал. Он же не сволочь какая-нибудь! Хоть ты женись, честное слово! Да вот беда, они с Эльзой уже и так женаты.

А она – умная девочка! – все поняла правильно и сделала все возможное, чтобы сгладить… чтобы вот это все сгладить.

У них даже получилось себя обмануть. Почти. Не хватило самой малости. Это уже потом Никита понял, что не хватило, а тогда ему хотелось верить, что все недоразумения между ними урегулированы, что жить они могут как прежде, с той же беззаботной легкостью. Не почувствовал, дурак, в Эльзе надлома. Или почувствовал, но трусливо не придал значения. Потому что заблуждаться было удобнее и безопаснее, чем посмотреть правде в глаза. А правда ведь лежала на поверхности. Никита видел все и понимал прекрасно.

Эльза в него влюбилась. Может быть, уже после свадьбы, а может, еще в детдоме. Легко полюбить того, кто старше и опытнее, особенно если ты такая… Особенно если ты Эльза. Вот она и полюбила. Дурочка… Она полюбила, а он за работой, учебой и студенческими вечеринками как-то проморгал этот момент. Нет, не так! Он закрывал глаза до тех пор, пока не стало поздно. И теперь нужно что-то срочно решать, как-то придумать план «Б», чтобы жить прежней беззаботной жизнью. Вот только не придумывался план спасения! Они с Эльзой старались изо всех сил, делали вид, что ничего не произошло, а он все равно не придумывался! И жить под одной крышей становилось все невыносимее. Отчасти из-за чувства вины, а отчасти из-за копящейся злости.

Эльза тоже виновата! Она красивая, рыжая, веснушчатая. У нее глазюки зеленые, как ведьмовская трава. Ей бы жизнь свою устраивать, а она влюбилась… Сесть бы за стол переговоров или просто на кухне сесть за стол, сварить по чашке кофе и поговорить начистоту, чтобы не осталось между ними больше никакой недосказанности.

А ведь как хорошо все начиналось! Договоренность, фиктивный брак и сугубо деловые обязательства. Ну, пусть не совсем деловые, пусть дружеские. Но ведь он никогда ее не обманывал! Никогда ничего не обещал. Да у него и в уме ничего такого не было.

Раньше не было, а теперь вот… И волосы рыжие, и веснушки, и глазюки ведьмовские… И все это чужое, хотя могло бы стать его, если бы он решился. Только беда в том, что не готов он к серьезным решениям. Слишком молод. Слишком занят. Охотничьи угодья слишком богатые, чтобы пренебречь ими ради одной-единственной женщины. А обманывать Эльзу Никита не мог. Наверное, любую другую запросто, а с ней вот не получалось. Оттого и злился.