Решено! Сатисфакции и интервью он непременно добьется. Вот хотя бы в обмен на колечко. Колечко кольнуло ладонь льдистым холодом, гневно сверкнуло какими-то затейливыми, почти стертыми письменами на внутренней стороне. Может, не такое оно и простенькое, как показалось сначала. Может, это вообще что-то вроде кольца всевластия! Леший усмехнулся, а потом раздраженно поскреб бороду. Кожа под бородой постоянно потела и чесалась. Но ему хотелось верить, что с бородой он выглядит солиднее и брутальнее. Не ходить же человеку с ником Леший гладко выбритым, честное слово!

А колечко он сфотографировал и отправил рыжей бестии Анжелике. В том, что бестия будет бесноваться, плеваться ядом и попытается оторвать ему голову, Леший даже не сомневался, но, как говорится, кто не рискует, тот не пьет шампанское!

Денек выдался солнечный и теплый, под стать лирическому настроению Семена Михайловича. Он сидел на скамейке в городском парке и кормил батоном голубей. Голуби были толстые и наглые, буром перли за хлебными крошками, возмущенно курлыкали на пытающуюся прорваться в самый эпицентр галку. Галка била крыльями, то отскакивала, то взлетала, но непременно возвращалась к ногам Семена Михайловича, косила хитрым черным глазом, разве что не подмигивала заговорщицки.

Батон почти закончился, когда на скамейку рядом уселся адвокат Никопольский.

– Надо заказывать билеты, – сказал, не здороваясь, и шуганул портфелем галку. – Два билета на самолет. Три на поезд. Шестого подхватите почти на месте, там проблем возникнуть не должно. Ну и про себя не забудьте, разумеется.

– Разумеется, – Семен Михайлович усмехнулся, стряхнул со штанин остатки крошек. – Не забуду ни про них, ни про себя. Работа у меня такая, знаете ли, все помнить и все организовывать. Я же снабженец.

– Снабженец, – согласился Никопольский и поправил галстук.

Семена Михайловича все время удивляла странная привязанность адвоката к таким ярким, даже вульгарным расцветкам. Для себя он решил, что это попытка разнообразить собственные серые будни. Про серые будни он знал если не все, то многое. Особенно после случившегося. Наверное, оттого и решился на эту… авантюру. Из-за серости бытия, а еще из-за того, что больше нечего ему было терять. Ну и добывать необходимые, а порой вовсе не реальные вещи он любил. Считай, это у него такое хобби. Так что ж таланту пропадать?

– А на поезд точно три билета? – спросил Семен Михайлович, делая пометку в обшарпанном, видавшем виды блокноте. Этот блокнот был для него как портфель для Никопольского. Молодым такое не понять. А Никопольский понял, усмехнулся, кажется, одобрительно. Хотя с ним ничего нельзя знать наверняка. – Вы же говорили, что один отказался.

– Он согласится, – сказал Никопольский уверенно. – Берите три. Вот на эту дату, я думаю, будет в самый раз. – Адвокат вытащил из портфеля лист бумаги, показал Семену Михайловичу. – Как думаете, вы успеете подготовить все необходимое для экспедиции?

Семен Михайлович вздохнул, снял очки, протер их краем тенниски, снова нацепил на переносицу. Валюшу очень раздражала эта его манера протирать стекла не специальной тряпочкой, а всем, что подвернется под руку. Но Валюши больше нет, так что чего уж теперь…

– У меня все готово.

– Это хорошо, – похвалил Никопольский, и Семену Михайловичу понравилась эта скупая похвала. – А места там действительно глухие, я посмотрел в Интернете.

– Вы в Интернете, а я уже съездил и лично посмотрел.

– Ну и что? – спросил адвокат с вежливым интересом.

– В самом деле глухие. Не особо разгуляешься в плане снабжения, но я уже кое-что предпринял, чтобы не было потом неприятных сюрпризов. Если вы меня понимаете. – Он глянул на Никопольского поверх очков.

– Я не понимаю. – Никопольский пожал плечами. – Но я получаю деньги не за то, что понимаю желания своих клиентов, а за то, что умею претворять их в жизнь.

– Почти как я.

Голуби разлетелись сразу, как только поняли, что поживиться больше нечем, а галка осталась. Она ходила кругами, то приближалась, то отдалялась, словно подслушивала.

– Кыш пошла! – Семен Михайлович замахнулся на нее блокнотом, почти так же, как до этого адвокат портфелем.

– Думаю, я все же лучше. – Никопольский улыбнулся.

Семен Михайлович спорить не стал, еще раз посмотрел на дату. Времени оставалось мало, но он успеет. Потому что Никопольский ошибается: он не единственный исключительный в своем деле специалист…

* * *

Силы вернулись к Эльзе неожиданно быстро. По крайней мере, силы физические. Что было тому причиной, она не знала, да и знать не желала. Как бы то ни было, а реабилитация, которую организовал для нее Никопольский, дала свои результаты. Эльза даже поправилась на три килограмма, и волосы перестали выпадать. Да и в целом чувствовала она себя хорошо. Это если днем… А по ночам ей снился Черный человек в птичьей маске. В руке он сжимал серп, а в начищенной до зеркального блеска стали отражалось разное. Иногда это были птицы. Галки, вороны, воробьи, даже чайки. Иногда люди. Там, во сне, Эльза всматривалась в их лица, пыталась запомнить и узнать. Ей даже казалось, что она узнает, но наступало утро, и в воспоминаниях оставались только серп, птицы и неизживный ужас. Но в реальную жизнь Черный человек больше не приходил, хотя Эльза постоянно чувствовала его незримое присутствие. Чувствовала и знала – он близко, пугающе близко, просто затаился на время. Затаился и копит силы для следующего удара, а пока оставил присматривать за Эльзой своих соглядатаев.

Вот сидит на подоконнике воробей. С виду совершенно безобидный. Но сидит он вот так, неподвижно, уже больше пяти часов, буравит Эльзу черными бусинками глаз. К вечеру его сменит сова, усядется напротив окна на ветку ели, уставится немигающим желтым глазом и просидит до утра. Утром ее место займет старый одноглазый ворон. Он самый страшный, потому что он не просто следит, он еще и ненавидит.

Эльза тоже ненавидела. И себя, и птиц, и Черного человека. Иногда она начинала ненавидеть даже Никиту, но тут же себя одергивала. Не его вина, что она приняла решение пройти этот путь в одиночку. И раньше, много лет назад, его вины тоже не было. Не было вины, не было семьи… Только глупые Эльзины фантазии.

Утешало ее лишь кольцо. Утешало, убаюкивало перед сном, давало силы утром. В снах кольцо всегда было при ней. Кольцо и кошка. Только не черная, а рыжая, с черным пятном на лбу. Вот кольцо и кошка позволяли Эльзе остаться на плаву, не сойти с ума. А еще слабая надежда, что она сможет во всем разобраться, изменить если не прошлое, то хотя бы будущее. Осталось лишь дождаться, когда Никопольский решит, что она готова к экспедиции.

– Эльза, вы готовы! – сказал Никопольский хмурым дождливым утром. Он стоял у окна и внимательно наблюдал за одноглазым вороном. А ворон наблюдал за ними обоими. – Вы отправляетесь уже сегодня!

Эльза вздрогнула, обхватила себя руками. Ожидаемого облегчения не наступило. Наоборот, стало вдруг страшно. Так страшно! До зубовного скрежета!