Откинувшись на спинку кресла, Аделион удовлетворённо улыбнулся в темноту. Карина пришла на пир не одна, а в сопровождении дархара. Что ж… это будет даже интересно.

Представление начинается, Соломон. Посмотрим, что ты на это скажешь.

– Что происходит? – ледяным голосом в кромешной темноте зала прозвучал вопрос Соломона, в котором с трудом, но всё же угадывались нотки недовольства.

Только спокойно сидящий в своём кресле Аделион знал, что происходит на самом деле. Он был осведомлён об отсутствии у Эмита склонности к какой-либо театральности. Повелитель льда не любил эффектные появления, предпочитая действовать незаметно, и его ледяной вихрь, лишивший зал освещения, скорее всего, был идеей Карины. Похоже, его маленькая рабыня решила разыграть целый спектакль.

И Аделиону ничего не стоило подыграть ей. По крайней мере, до тех пор, пока комедия не начнёт превращаться в трагедию. Испортить свою репутацию лерат не позволит никому, даже собственной строптивой рабыне, которую он ценил и к которой относился весьма… благосклонно.

Ни капли не удивившись осознанию своего истинного отношения к этой необычной девушке, темноволосый лерат взмахнул рукой, молчаливо призывая огонь в камине, который мгновенно подчинился своему властителю и заполыхал неимоверно ярко, ровным светом освещая зал и заметно насторожившихся лератов.

Только его люди были настороже, но не подавали виду. А лераты Соломона же повскакали со своих мест и уже успели обнажить оружие. Чем вызвали насмешливый взгляд Аделиона и негромкие слова, обращённые в сторону соседнего кресла. Свой взгляд он не отводил от ярко пылающего камина.

– Ты жаждал увидеть мою маранту, Соломон? Разреши удовлетворить твоё любопытство. Она здесь.

Хмыкнув в ответ, блондин развернулся в сторону входа, как и многие другие, кто расслышал слова старшего из наследников. Самому же Аделиону убеждаться в присутствии Карины не было никакой нужды. Он ясно расслышал знакомый цокот острых когтей по каменному полу – звук, к которому привык уже давно. И распознать сейчас спокойную поступь дархара легко позволяла воцарившаяся тишина, сравнимая едва ли не с гробовой. Вся знать вглядывалась в полумрак, с затаённым нетерпением ожидая появления рабыни Лиона, а сам он спокойно потягивал вино, ожидая дальнейших событий.

Первым, кто дал ему понять, что всё идёт своим чередом, стал появившийся в поле зрения Эмит. Задержавшись около кресла, где сидел его друг, он на миг остановился и склонил голову в знак приветствия и уважения. А после, незаметно улыбнувшись краем губ, не дожидаясь ответа, занял своё место за столом – с краю, поближе к Аделиону.

Полукровка явно пребывал в хорошем расположении духа. Но, увы, распознать это могли лишь единицы.

Аделион словно не заметил того момента, когда и маранта, и её защитник оказались стоящими прямо перед ним. Не отрывая спокойного взгляда от камина, лерат равнодушно заметил:

– Ты опоздала.

– Это больше не повторится, – раздалось тихое в ответ.

В её словах не было никакой наигранности и неправдоподобности, однако удивило мужчину совсем не это. Сказать его маленькая строптивая девчонка могла что угодно, в том числе и то, что первым взбредёт в её умную головку… Но её эмоциональный фон, на данный момент невероятно спокойный, напоминающий на грани восприятия нежный морской бриз, выходил за рамки обычного. Такого поведения за Кариной ещё не наблюдалось.

Наконец-то обратив внимание на главную фигуру сегодняшнего вечера, Аделион удивлённо вскинул бровь, на какой-то миг не поверив увиденному. От его непослушной и своевольной рабыни не осталось и следа. За какие-то несколько часов красивая, но диковатая молодая провидица ухитрилась превратиться… в нежную, хрупкую и ухоженную девушку. Никаких кричащих цветов, яркого макияжа, которым любили злоупотреблять знатные лератки, тонны драгоценностей или откровенного декольте. Совсем наоборот, маранта выглядела сейчас на их фоне довольно… свежо.

Да. Пожалуй, чтобы описать её внешний вид, это было самым подходящим словом.

Тонкое чёрное платье обнажало точёные плечи, выставляя хрупкость ключиц, а алый ошейник с колокольчиками подчёркивал красоту лебединой шеи. Широкий лиф облегал упругую грудь, под которой тело маранты обвивала широкая лента в тон к ошейнику и браслетам. Дальше материя расходилась тонкими складками, давая простор воображению, открывая лишь колени и тонкие чёрные ремешки сандалий, расшитых крохотными красными камушками. Сзади же платье переходило в короткий полупрозрачный шлейф приемлемой длины, не дающий наступить на драпировку, позволяющую разглядеть сквозь паутинку ткани точёные стройные ноги девушки. Похоже, снять браслеты с лодыжек ей помог Эмит. До чего, впрочем, самому Аделиону не было никакого дела. Гораздо больше его занимал тот факт, что Карина сделала со своими волосами.

Не зная обычаев этой страны (что, как всегда, само по себе странно), маранта заплела тонкими прядями две косы, вплетя в них алые ленты. По традиции лишь незамужние девушки вплетали ленты в косу. Тем же, кто был связан брачными узами, надлежало собирать волосы или вовсе коротко стричься. Совсем короткая стрижка женщины, как правило, свидетельствовала о высоком статусе её мужа… И только рабыни ходили с распущенными волосами. И возможно, в глазах остальных внешний вид маранты сейчас намекал на что-то, на что лерату было откровенно наплевать. Новый облик пленницы пришёлся ему по душе. А остальные пусть строят догадки.

Поставив опустевший кубок на подлокотник, Аделион поднял руку и поманил Карину пальцем. И, к его очередному удивлению, маранта послушалась беспрекословно. Дархар уселся там, где стоял, склонив голову набок, слегка обмахиваясь пушистым хвостом, а девушка, приблизившись скользящим шагом, плавно опустилась на колени. Положив на них руки ладонями вниз, она вскинула подбородок.

И всё это Карина проделала без лишней резкости, своенравности и упрямства, как в своих движениях, так и во взгляде. Она оставалась всё такой же спокойной, и на лице не было ни малейшего намёка на сопротивление, когда мужчина протянул руку, чтобы привычно взять её за подбородок. Не стала она противиться, когда он слегка притянул её к себе, чтобы поцеловать.

И конечно же ответила на поцелуй… Но так, как никогда раньше.

Не с привычными эмоциями, но и о показном равнодушии и подчинении речи не шло. Присутствовали лишь некоторые оттенки удовольствия, но заметил их только Аделион, которому понравился медленный, неторопливый поцелуй, – остальные вряд ли могли понять и почувствовать, что же испытывала маранта на самом деле.

Опасалась? Нервничала? Наслаждалась? А может, и вовсе боялась до дрожи того, что могло произойти дальше?

Лератам такое поведение пленной провидицы было в новинку, особенно на фоне измученной эльфийки, принадлежащей Соломону. Но чувства той были вполне оправданны: о жестокости и равнодушии младшего сына Повелителя знали многие.