Байрон сразу же выпрямился. Еще немного – и он бы заснул.

– Славное местечко, – сказал он. – И вообще… тут все очень славное.

– Мы с папой построили дом пару лет назад. Практически своими руками.

– Гораздо лучше, чем наш старый дом. – Лили увлеченно приклеивала стикеры к деревянной мебели. – Хотя тот я тоже любила.

– Что ж, приятель, ты вполне можешь заткнуть за пояс Мэтта Маккарти, – улыбнулся Байрон.

– Без обид, дружище, но этого человека я и близко не подпустил бы к своему дому. Особенно учитывая слухи, которые о нем ходят.

Какие такие слухи? – хотел спросить Байрон.

Лили не слишком музыкально напевала себе под нос, расставляя и переставляя кукольную мебель. Наконец Джейсон сказал:

– Лили, милая, поди узнай у мамы, не осталось ли у нее печенья? – Лили, завороженная волшебным словом, отправилась на кухню. Убедившись, что девочка их не слышит, Джейсон пробормотал: – Послушай, Байрон, я понимаю, ты не в восторге, что твоя сестра теперь со мной… – Байрон собрался было ему возразить, но Джейсон его остановил: – Нет уж, позволь мне закончить. Она сказала мне, что с тобой приключилось. Ну, тюрьма там и прочие дела. И я хочу, чтобы ты кое-что уяснил. – Взгляд его был пронзительным и очень искренним. – Обещаю, я в жизни не подниму руку ни на твою сестру, ни на Лили. Не тот я человек. Вот такие дела. А еще я хочу тебе сказать, что на твоем месте поступил бы точно так же.

Байрон тяжело сглотнул:

– Я вовсе не собирался его…

– Да?

– Он просто неудачно упал, – объяснил Байрон. – И это было давным-давно.

– Да. Она говорила.

В воздухе повис немой вопрос. Байрон слышал, как на кухне кипит чайник, позвякивают извлекаемые из буфета чашки.

– Ладно. Так или иначе, чисто для сведения, я собираюсь сделать ей предложение, когда они здесь немного обживутся.

Байрон снова откинулся на подушки, пытаясь переварить услышанное и посмотреть на человека, которого уже заранее успел невзлюбить, новыми глазами. Да, в своем доме Джейсон был совсем другим. Возможно, это свойственно большинству людей.

Прошло несколько томительных минут.

– Пойду проверю, как там дела с чаем, – сказал Джейсон. – С молоком и без сахара, да?

– Спасибо, – отозвался Байрон.

Тем временем из кухни с подносом в руках появилась его сестра.

– Не понимаю, с чего это вдруг ты вспомнил о печенье. – Она пихнула Джейсона в бок локтем. – Ты же знаешь, мы еще утром его прикончили. – Она налила кружку чая и протянула брату. – Ты так и не сказал мне, хотя и принес полтонны грязного белья… А что за приятель такой, у которого ты живешь?

Уже три дня подряд Тьерри преследовал этот звук. Он проходил мимо амбара у дальнего конца дома и неожиданно услышал жалобное поскуливание, но какое-то приглушенное, будто шедшее из-под земли.

– Наверное, лисята, – сказал Байрон, когда Тьерри рукой показал ему на источник загадочных звуков. – Наверное, где-то тут у них нора. Ну ладно, пошли! Пора фазанов кормить.

Байрон всегда говорил ему, что не следует без нужды беспокоить диких животных, особенно детенышей. Если ты подберешь детеныша или разворошишь гнездо, родители могут испугаться и больше не вернуться.

Но сегодня Байрона тут не было. Тьерри наклонил голову и застыл в лучах солнца, пытаясь определить, откуда идет звук. Из комнаты Китти доносилась музыка, они с мамой занимались творчеством. Мама сказала Китти, что та может украсить стены, как пожелает. Тьерри собирался попросить разрешения нарисовать у себя разные планеты. Ему понравилась мысль иметь Солнечную систему не только за окном, но и внутри тоже.

А вокруг перешептывались между собой высокие сосны, теплый ветерок доносил до Тьерри их смолистый дух. Неожиданно откуда-то снизу снова послышался загадочный звук. Тьерри, вынув руки из карманов, принялся медленно обходить дом кругом. И остановился у полусгнившей старой двери. Байрон научил его разбираться в следах, и мальчик, приглядевшись, понял, что дверь недавно открывали.

Он нахмурился. Интересно, как лиса может открыть дверь, тем более такую тяжелую? Он подошел поближе, ухватился за край двери и дернул. Затем шагнул внутрь, дав глазам привыкнуть к темноте. Скулеж прекратился.

Тьерри увидел перед собой Г-образное помещение. Когда он прикрыл дверь и спустился по лестнице, жалобное попискивание возобновилось. Мальчик пошел на шум и увидел знакомую картину. Он наклонился достать из коробки одного из щенков Байрона, а затем крепко прижал его к себе. Должно быть, Байрон оставил их здесь для безопасности, пока он где-то работает.

Тьерри уселся на бетонный пол, чтобы щенки могли забраться на него и лизнуть прямо в лицо, что, по словам сестры, было отвратительно.

И только когда собачата немного успокоились, Тьерри заметил, что их коробка не единственная вещь в комнате. В углу стоял складной стул, на брезенте лежал спальный мешок, возле него – рюкзак и парочка мешков. Рядом собачьи миски. На краю крошечной раковины – стаканчик с пастой и зубной щеткой. Тьерри выдавил прямо в рот ментолового червячка из тюбика с пастой. Интересно, и зачем это Байрону понадобилось разбивать здесь лагерь?

– Тьерри! – послышался сверху голос матери. – Кушать пора! Тьерри!

Он осторожно положил зубную пасту на место.

– Тс! – сказал он собакам, приложив палец к губам. – Тс!

Тьерри знал о секретах абсолютно все, знал он и то, почему некоторые вещи лучше держать при себе, ну а кроме того, он не хотел, чтобы Байрон понял, что разворошили его гнездо.

Руки помнят ноты даже тогда, когда музыка давно отзвучала. И точно так же руки Изабеллы сохраняли тактильную память о прежней скрипке еще долго после того, как она с ней рассталась. Изабелла размышляла об этом, представляя, что исполняет Дворжака; она вспоминала дрожание струн и корпус скрипки Гварнери под подбородком. Наверное, у нее уже никогда не будет такой скрипки, она никогда не услышит ее бархатный тембр, не почувствует дрожание струн. Ну и ладно, пора успокоиться, незаменимых вещей не бывает, сказала она себе.

После суматошливых весенних месяцев лето принесло ей определенное спокойствие. Ее огород радовал глаз, она купила большую морозильную камеру для запасов, которую поставила в столовой, а теперь, с началом каникул, Китти взяла на себя кур, среди которых были кохинхинки, маленькие бентамки и огромные рыжевато-желтые орпингтоны. Яйца и цыплята приносили небольшой, но стабильный доход. Днем двери дома оставались распахнутыми настежь, поэтому Изабелла нередко находила на диване петушка с ярким оперением и глазами-бусинками или курицу-несушку, сидящую на груде выстиранного белья. Изабеллу все это не слишком печалило, ведь смотреть, как Китти и Тьерри возятся с цыплятами, было для нее как бальзам на душу. Какое счастье, что дети перестали оплакивать свои утраты и начали хоть чему-то радоваться!