в год за квартиру, что удвоило электорат. Закон о реформе 1872 года ввел тайное голосование. А в 1884 году законодательство еще больше расширило избирательное право, позволив голосовать примерно двум третям мужчин.

Чартисты также проложили новый путь в организации рабочих, и подъем профсоюзного движения доказал свою силу. Хотя рабочие организовывались и бастовали, создание профсоюзов для ведения коллективных переговоров в первой половине XIX века было в принципе незаконным. Изменение этого положения стало одной из главных политических целей движения за реформы, которое началось с чартистов.

Их давление сыграло решающую роль в окончательном формировании Королевской комиссии по профсоюзам в 1867 году, что привело к полной легализации профсоюзной деятельности в соответствии с Законом о профсоюзах 1871 года. Комитет трудового представительства, сформированный под эгидой нового профсоюза, стал основой Лейбористской партии, обеспечив политический голос и более институционализированную основу для способности рабочего народа противостоять работодателям и требовать принятия законов.

Такая организация и успех чартизма были во многом связаны с преобладанием промышленности и тем фактом, что большинство людей теперь работали и жили тесно в городских районах. К 1850 году в городах проживало около 40 процентов всех британцев, а к 1900 году городские жители составляли почти 70 процентов всего населения. Как и предполагал Телволл, организовать рабочих в больших городах оказалось гораздо проще, чем в сельскохозяйственных обществах.

Также произошли серьезные изменения в работе правительства. Важным элементом здесь было давление в пользу демократизации. Страх перед полноценной демократией был основным мотивом в умах даже самых консервативных политиков, что способствовало постепенным реформам через законодательство. Предваряя принятие Первого закона о реформе 1832 года, который увеличил электорат с 400 000 до более чем 650 000 человек и реорганизовал избирательные округа, сделав их более представительными, премьер-министр вигов граф Грей заявил: "Я не поддерживаю, никогда не поддерживал всеобщее избирательное право и ежегодные парламенты, ни какие-либо другие из этих очень обширных изменений, которые, к сожалению, я должен сказать, слишком часто пропагандируются в этой стране, и пропагандируются джентльменами, от которых можно было ожидать лучшего".

То же самое было верно и в отношении более поздних реформ, особенно когда их инициаторами выступали консервативные политики. Например, Бенджамин Дизраэли порвал с правительством тори Роберта Пиля из-за отмены закона о кукурузе в 1848 году. Он добился известности и в итоге стал премьер-министром, встав на сторону землевладельцев, которые хотели сохранить высокие цены на зерно за счет сохранения тарифов на импорт. В то же время он заручился поддержкой более широких слоев населения благодаря политическим реформам, джингоизму и "консерватизму одной нации". Дизраэли также был архитектором Второго закона о реформе 1867 года, который удвоил электорат, и он не выступал против законодательства о реформе фабрик. Сельские землевладельцы, которые поддерживали его, не хотели, чтобы революция началась в промышленных городах.

Вместе с политической реформой произошли радикальные изменения в государственной службе. Ранее многие государственные должности рассматривались как синекуры. Когда дело доходило до политики, большинство чиновников придерживались сурового взгляда на то, в чем действительно нуждаются бедные, что видно из разработки и реализации нового Закона о бедных.

Однако, начиная с середины века, некоторые чиновники начали получать определенную автономию и преследовать то, что можно обоснованно считать более широкими социальными интересами. Бентамистские идеи социальной эффективности ранее использовались для оправдания политики, которую можно назвать лишь подлой. По мере сбора более точных данных стало ясно, что рыночный процесс не обязательно приведет к улучшению социальных условий, и это был именно тот урок, который извлекла Королевская комиссия по работе с детьми.

Санитария - прекрасный пример такого изменения. Как мы видели, к 1840-м годам растущие британские промышленные города превратились в выгребные ямы, а жилые помещения большинства людей кишели смертельно опасными бактериями и другими болезнетворными микроорганизмами. Вонь от отходов из редко опорожняемых дворовых уборных становилась невыносимой, ее едва ли может себе представить кто-то из ныне живущих. В некоторых местах существовала канализация, но она была предназначена в основном для отвода дождевой воды и предотвращения наводнений. В течение долгого времени не предпринималось никаких попыток улучшить общественную инфраструктуру. Более того, во многих юрисдикциях было запрещено подключать смывные туалеты к канализации.

Эдвин Чедвик изменил все это. Он был последователем Джереми Бентама, но со временем стал уделять больше внимания судьбе простых людей. Он предпринял обширное исследование санитарных условий в городах, уделяя особое внимание новым промышленным городам. Его доклад на эту тему, появившийся в 1842 году, произвел сенсацию и вывел этот вопрос на первое место в политической повестке дня.

Чедвик также пояснил, что с помощью различных технологий и строительства более совершенных канализационных систем можно очистить отходы и значительно сократить распространение болезней. Идея заключалась в том, чтобы постоянно подавать воду в дом и использовать ее для смыва человеческих отходов по трубам в места, где их можно безопасно переработать. Для этого необходимо было изменить форму и конструкцию канализационных труб. Ранее канализационные трубы в Великобритании были сделаны из кирпича и предназначались в первую очередь для того, чтобы в них скапливались осадки. Периодически муниципальные рабочие делали подкоп и удаляли достаточно кирпича, чтобы вручную опорожнить канализацию. В отличие от этого, при другом выборе способа проектирования канализационной системы, сточные воды могли бы непрерывно течь по яйцеобразным терракотовым трубам, очищаясь по мере протекания. Несмотря на то, что его нововведениям противостояли многие, Чедвик одержал победу, и организация городов была революционизирована, что привело к огромному улучшению здоровья населения.

Примечательно, что в ходе этого процесса изменился и политический консенсус. Даже консерваторы, отстаивавшие традиционные ценности и важность защиты частной собственности, были убеждены в необходимости улучшения санитарных условий. Выступая в Манчестере в апреле 1872 года, Дизраэли решительно высказался в пользу "санитарного улучшения" и улучшения здоровья населения в целом:

Страна может быть покрыта историческими трофеями, музеями науки и галереями искусства, университетами и библиотеками; народ может быть цивилизованным и изобретательным; страна может быть даже знаменитой в летописях и деяниях мира, но, господа, если население каждые десять лет уменьшается, а статность расы каждые десять лет снижается, история этой страны скоро станет историей прошлого.

Политика стала реагировать на общественное давление, и политикам пришлось задуматься о своей социальной ответственности. Никто не хотел эпидемий или преждевременной смерти, как от болезней, так и от опасных условий труда - не тогда, когда избиратели могли выгнать политиков с должности, а профсоюзы не ослабляли давления.

 

Бедность для остальных

Мы можем проследить границу технологических достижений XIX века по Великобритании и США. Но было бы неверно думать, что инновации оказали наиболее значительное