– А вы можете и дальше попусту тратить время, если вам так угодно. В конце концов, это ваше расследование, и вы комиссар. Могу вам сказать, что мое нетерпение возрастает. Уже вчера, в Ренне, я спрашивал, почему до сих пор нет результатов.

– Я благодарю вас. Это был плодотворный разговор, господин Пеннек. Вы очень нам помогли.

Пеннек быстро ответил:

– О, не стоит благодарности. Это даже доставило мне удовольствие – естественно, как вы правильно заметили, мой долг как депутата – показывать образцы гражданственности в содействии следствию.

Дюпен встал. С него хватит.

– До свидания, господин Пеннек.

Андре Пеннек не сделал даже попытки встать.

– Желаю вам удачи в расследовании. Она вам наверняка понадобится.

Дюпен быстро вышел из кафе для завтраков, спустился по лестнице и вышел из отеля. Прочь отсюда, прочь, на свежий воздух! Надо пройтись. Все было плохо, просто отвратительно, и день начался с провала. Он не продвинулся ни на йоту. Андре Пеннек был ему просто физически противен. Впрочем, они оба не скрывали отношения друг к другу. Да. Но это был не он. Он не убийца. Во всяком случае, убивал не он.

Дюпен шел по Портовой улице. Вокруг было пусто. Дневная толчея еще не началась. Галереи и магазины откроются только в половине одиннадцатого. Дюпен дошел до гавани и остановился на молу. Потом он перешел на западный берег Авена. Так далеко вниз по реке он в последние дни еще не заходил.

Здесь, в дальнем конце гавани, Понт-Авен был очень похож на Кердрук или Порт-Манеш. Холмы по обе стороны Авена были здесь более пологими, их очертания мягко возвышались над берегом, а углубления между холмами изобиловали экзотической, как в ботаническом саду, растительностью. Через каждые два метра виднелись пальмы, любимые Дюпеном высокие, вертикально вонзавшиеся в небо пальмы, росшие небольшими купами. Здесь были и огромные рододендроны, дрок, камелии. Пахло утром и морем, водорослями и илом обнаженного отливом дна. Крайние дома городка утопали в зелени обширных буйных садов. Здесь стояли настоящие виллы. Здесь заканчивалась улица, здесь заканчивался и Понт-Авен. Дальше вела грунтовая дорожка. Здесь река резко расширялась, превращаясь в глубокий извилистый фьорд, который снова сжимался, выбрасывая в стороны узкие рукава, заливчики и песчаные поймы. Здесь начинались леса – дубовые, буковые, с покрытыми мхом деревьями, опутанными омелой и плющом. Это был легендарный залив Любви, вдохновивший многих художников конца девятнадцатого века. Этот залив фигурировал на великом множестве их пейзажей.

Не раздумывая, Дюпен углубился в лес. Дорога ветвилась, но Дюпен держался ближе к реке. Несколько раз звонил мобильный телефон. Высвечивались неизвестные номера или номера, на которые он не хотел отвечать. Два раза звонил Локмарьякер.

Дюпен гулял уже три четверти часа. Заходить так далеко он не собирался. На самом деле он не был большим любителем природы. Мысли метались, кружились в бесплодном водовороте, отчего настроение стало еще хуже. Как ни нелепо это звучало, но он еще больше устал от свежего воздуха. Прогулка нисколько ему не помогла. Ему сейчас вообще мог помочь только кофеин. Надо было идти не в лес, а в кафе. Теперь все это бродяжничество казалось ему несусветной глупостью; мало того, что он не мог распутать трудное дело, так он еще решил поплутать в густом кельтском лесу.

Узкая дорога вывела его прямо к берегу. Выйдя к реке, Дюпен остановился. Надо поворачивать назад. Было время отлива, и Авен, обмелевший и узкий, уютно стремил свои воды к морю. Снова завибрировал телефон. Дюпен посмотрел на номер – Нольвенн. Комиссар нажал кнопку.

– Да?

– Где вы?

– Стою у залива Любви.

– Ах!

– Да-да.

– И что же вы там делаете?

– Думаю.

Дюпен понимал, что это звучит комично, да и на самом деле было таковым. Но Дюпен знал, что Нольвенн поймет его правильно.

– Это просто отлично.

– Вы хотите сказать, что мне звонили с самыми неотложными делами и из самых высоких инстанций?

– Вы уже едете?

Нольвенн знала, что это был плохой знак – отсутствие звонков комиссара.

– Не знаю, думаю, что пока нет.

– Не падайте духом; я, как могла, успокоила страсти. Вы же понимаете, Бретань стоит на очень солидном материковом фундаменте.

Это было одно из любимых изречений Нольвенн, смысл которого во многих ситуациях оставался для Дюпена загадкой. Но ему тем не менее нравилась эта фраза.

– Да, на очень твердом материковом фундаменте, да еще и на граните. На мощных гранитных глыбах.

– Да, именно так, господин комиссар.

Дюпен был вынужден признать, что любимая фраза Нольвенн подействовала успокаивающе.

– Я, естественно, должен позвонить исходящему желчью префекту, не так ли? Иначе он меня просто уволит без выходного пособия?

– Да, мне думается, что вам и в самом деле стоит ему позвонить.

– Я непременно это сделаю, но сначала…

Дюпен не договорил. На какое-то мгновение он просто утратил дар речи.

– Вот черт! – выругался он.

Он ударил себя по лбу ладонью, а потом нервно провел ею по волосам. Его наконец осенило. Он понял, что не давало ему покоя со вчерашнего дня, что все это время буравило ему мозг. Он понял, что было не так, понял, где он заблудился.

– Алло, господин комиссар, вы здесь?

– Я сейчас вам перезвоню.

– Да, пожалуйста, сделайте это.

Дюпен отключился. Вот оно. Если, конечно, он не занимается пустым самовнушением. Мысли пришли в порядок, все стало складываться в цельную картину.

Теперь пора действовать.

Если он прибавит шагу, то через полчаса дойдет до машины. Потом подумал, что его сможет подхватить Риваль. Но он может остановиться только там, откуда рукой подать до его собственной машины.

Для начала надо было решить, куда именно ему ехать. На ходу он листал блокнот, так как помнил, что где-то он уже это записывал. Он нашел то, что искал, на одной из исписанных неразборчивыми каракулями страниц с потертыми краями. Потом он пробежал меню вызовов. Он не был уверен, что это телефон нотариуса, но в Понт-Авене он вообще мало кому звонил, поэтому выбор был невелик и шансов ошибиться было немного. Да, наверное, это тот самый номер.

– Мадам де Дени?

– Да, слушаю вас.

– Это Дюпен.

– О, ну конечно! Здравствуйте, господин комиссар. Надеюсь, что расследование продвигается хорошо. Я читала «Фигаро». Это дело приобретает – не побоюсь этого слова – мировой резонанс.

– О да, мадам де Дени, и именно поэтому мне нужна ваша помощь.

– Я с радостью помогу вам, если это окажется в моих силах.