– Я войду, Риваль, а вы с мадам Кассель побудете здесь.

Низкая узкая дверь не желала открываться. Петли заржавели, а нижняя кромка перекошенной двери упиралась в неровный пол. С большим усилием Дюпену удалось слегка приоткрыть дверь. В хибарке было абсолютно темно. Свет проникал внутрь только через узкую щель, и его явно не хватало.

– Я сейчас принесу фонарь.

Риваль поспешил к своей машине. Сквозь узкую щель Дюпен и мадам Кассель попытались рассмотреть, что находится возле двери. Хибарка была забита всяким хламом. Около двери валялись старые пустые канистры, сельскохозяйственный инвентарь, дальше виднелись две большие бочки и старая ванна. Через мгновение вернулся Риваль с огромным фонарем.

– «Ледлензер Х-21», – сообщил он, горделиво сверкнув глазами.

Дюпен коротко пожал плечами и включил чудо-фонарь. С трудом протиснувшись в щель, комиссар начал пробираться внутрь хибарки. Собственно, всю эту постройку можно было скорее назвать захламленным чуланом. Фонарь отбрасывал на вещи мощный, четко очерченный луч света. Вот старый, большой, совершенно проржавевший плуг, на котором громоздились старые деревянные стулья, у каждого из которых чего-то не хватало – у одного ножек, у другого сиденья, у третьего спинки. Еще канистры самых разнообразных размеров. Луч фонаря причудливо плясал, перескакивая с предмета на предмет, пока Дюпен пробирался в глубь тесного помещения. Он был страшно удивлен тем, как в такую маленькую хибарку смогли затолкать столько вещей. Было такое впечатление, что сюда год за годом с каким-то хаотичным мастерством запихивали все новые и новые вещи.

Дюпену каким-то чудом удалось пробраться в середину помещения и встать, наконец выпрямившись в полный рост. В каморке стоял ужасно неприятный запах. Дюпен развернулся вокруг своей оси на сто восемьдесят градусов и осветил каморку лучом фонаря.

– Господин комиссар?

До выхода из хибарки было не более двух метров, но голос Риваля звучал глухо, как будто издалека.

– У меня все нормально.

– Вы что-нибудь нашли?

– Нет.

Дюпен проложил себе путь к противоположной от входа стене. Было такое впечатление, что сюда давно никто не заходил и ничего здесь не перекладывал. На всех предметах лежал сантиметровый слой пыли.

– Здесь ничего нет.

Он снова выбрался в середину каморки и попытался отсюда проникнуть в углы – насколько это было возможно. Наверное, такие же трудности испытывали те, кто прятал здесь картину. Дюпен все больше сомневался в своей правоте.

– Я выхожу.

От обиды ему хотелось кричать и выть. Ничего. Опять ничего.

Он начал пробираться к выходу. Луч фонаря упал на задний край ванны, прикрытый лежавшим на ней продолговатым предметом. Дюпену показалось, что это одеяло или платок из белой материи. Обдуманным неторопливым движением Дюпен протянул руку к выступающему над ванной предмету. Похоже, это простыня, причем совершенно чистая. Дюпен протиснулся к ванне и осторожно пощупал сверток. Под простыней было что-то мягкое, но под мягкостью следующего слоя угадывалось что-то твердое, ребристое, продолговатое и довольно большое. Протянув правую руку, Дюпен попытался сдернуть простыню, но не смог.

– Риваль!

– Я.

– Вы мне нужны.

– Вы что-то нашли?

– Пролезьте внутрь.

Риваль тщетно попытался еще немного приоткрыть дверь.

– Я вам посвечу, Риваль. Я недалеко от двери, но вам сначала придется протиснуться в середину, а потом уже двигаться ко мне.

Риваль ловко пролез в щель и начал пробираться к Дюпену.

– Держите фонарь, а я вытащу эту штуку.

Риваль взял фонарь и посветил Дюпену. Комиссар взял предмет обеими руками и приподнял над ванной. Формат подходит. Должно быть, это она. Дюпен вдруг ощутил ледяное спокойствие.

– Выходите первым.

Держась в затылок друг другу, они принялись выбираться к двери. Просунув голову в щель, Мари Морган Кассель с любопытством наблюдала за этой забавной процессией. Инспектор и комиссар подошли к двери.

– Выбирайтесь наружу, Риваль, а я подам вам эту штуку.

Выбравшись из чулана, Дюпен непроизвольно зажмурил глаза. Солнце все еще стояло почти в зените и ослепило его ярким светом. Дюпен медленно открыл глаза. Риваль положил сверток на траву возле дороги. Не говоря ни слова, все трое опустились вокруг него на колени. Дюпен снял белую простыню, под ней оказалось мягкое шерстяное одеяло.

Когда комиссар развернул его, всем в глаза ударил ярко-оранжевый свет.

Дюпен развернул картину до конца. Она была цела и невредима. Все трое безмолвно смотрели на открывшегося им Гогена.

Первой пришла в себя Мари Морган Кассель.

– Ее надо убрать с солнца.

– Что вы можете сказать, мадам Кассель?

Дюпен понимал, что задал глупый вопрос – мадам Кассель уже ответила на него своей первой реакцией.

– Мне надо внимательно ее рассмотреть и воспользоваться аппаратурой. Пока ничего не могу сказать, но думаю, что это она.

Мадам Кассель смотрела на картину как зачарованная.

– Давайте аккуратно положим ее в мой багажник, и там вы сможете ее внимательно рассмотреть. Риваль, идите туда, к лесу, и встаньте так, чтобы видеть дорогу. – Помолчав, он добавил: – Возьмите оружие.

Риваль обеспокоенно взглянул на шефа. Мадам Кассель тоже была явно озадачена.

– Может быть, стоит вызвать подкрепление? – В голосе Риваля послышалось волнение.

– Нет, просто последите за дорогой. Сделайте так, чтобы вас с нее не было видно. Идемте, мадам Кассель.

Дюпен взял картину и не спеша понес ее к машине. Мадам Кассель обогнала его, подошла к машине и открыла багажник. Дюпен осторожно положил туда картину.

– Сейчас я принесу мои вещи.

Мадам Кассель отошла к машине Риваля, открыла правую дверь, достала с заднего сиденья большую дорожную сумку и вернулась к Дюпену.

– Мне нужен мой стереомикроскоп.

Она извлекла из сумки какой-то сложный на вид прибор, включила его и, наклонившись, принялась изучать лежавшую в багажнике картину.

– Это займет довольно много времени, и, наверное, я не смогу дать окончательный ответ. Суждение будет лишь предварительным.

– Этого будет вполне достаточно. Я отойду, а вы спокойно поработайте.

Риваль тем временем с пистолетом в руке побежал к развилке дороги за перелеском и исчез за деревьями.

Теперь Дюпену надо было хорошенько подумать. Он еще раз подошел к хибарке, а оттуда прошел к морю, которое виднелось между холмами и деревьями. Только теперь до него дошло, как он вымазался в этой лачуге. В ней было полно пыли. Этот запах будет теперь преследовать его до самого вечера. Он тщетно попытался стряхнуть пыль с одежды, но не успел отойти, как услышал, как его зовет мадам Кассель: