– Господин комиссар! Господин Дюпен, где вы?!

– Я иду.

Через полминуты запыхавшийся Дюпен был уже рядом с профессором и с надеждой смотрел на нее. Она была совершенно спокойна и заговорила деловым будничным тоном:

– Я внимательно рассмотрела слой краски, изучила мазок и подпись. Естественно, мой вывод не окончательный, для этого нужна другая аппаратура, но, по моему предварительному мнению, эта картина принадлежит кисти Гогена. – Теперь Мари Морган Кассель просияла. – Это та самая картина!

Дюпен широко улыбнулся, испытывая невероятное облегчение. Он нашел картину.

Начало было положено. Но предаваться радости было еще не время. С картиной было все ясно. Теперь наступила самая деликатная часть расследования. Кто спрятал здесь эту картину, зная, что это подлинник? Вероятно, этот человек и был убийцей. Скоро он приедет сюда, чтобы забрать картину. Дюпен был уверен, что картина не должна лежать здесь долго. Это было лишь временное хранилище. Полуразвалившаяся лачуга не самое подходящее место для сорока миллионов евро.

– Теперь мне нужно, чтобы вы как можно быстрее покинули это место.

В тоне Дюпена прозвучала тревога, которую он тщетно пытался скрыть.

Мадам Кассель едва заметно вздрогнула.

– Я…

– Простите, я не имел в виду, что поставил вас в опасное положение. Никакие неприятности вам не грозят, но все же речь идет об убийстве, а возможно, и о двойном убийстве.

– Да, да, я как-то все время об этом забываю.

– Инспектор Риваль отвезет вас.

– Хорошо.

– Большое вам спасибо, мадам Кассель. Вы действительно оказали нам неоценимую услугу. Мы перед вами в неоплатном долгу. Без вас…

– Знаете, я помогла вам от чистого сердца. Как я понимаю, это конец моего контракта. Окончательную экспертизу вам надо провести в музее Орсэ. Обращайтесь не к Соре, а к директору. О ваших дальнейших успехах я надеюсь узнать из газет.

– Нет, нет, я непременно вам позвоню.

– Да, позвоните, пожалуйста.

Дюпен на мгновение задумался, он и сам не знал почему. Его грызла какая-то непонятная тревога. Он отошел на несколько шагов, вытащил из кармана телефон и набрал номер Риваля.

– Риваль, отвезите мадам Кассель к «Сентралю», к ее машине.

– Это та самая картина, господин комиссар?

– Да.

– Это безумие. В вашем багажнике лежит подлинный Гоген ценой сорок миллионов евро. Это на самом деле безумие. Что вы думаете… – В голосе Риваля слышалось отчаяние.

– У нас нет времени на дискуссии, Риваль. Закройте замок и ликвидируйте все следы взлома. Никто не должен догадаться, что мы здесь были.

– Я уже иду, господин комиссар.

Через полминуты Риваль, тяжело дыша, стоял рядом с комиссаром.

– Мы можем ехать.

Дюпен неуклюже пожал руку мадам Кассель. Оба улыбнулись.

– До свидания, господин Дюпен.

– До свидания, мадам Кассель.

Профессор повернулась и быстро пошла к машине Риваля, открыла дверь и нырнула внутрь. Риваль задержался и тихо сказал комиссару:

– Может быть, мне стоит забрать картину? Так будет, по-моему, лучше всего.

Дюпен задумался.

– Да, вы правы, Риваль. Забирайте картину. Отвезите ее в отель, в ресторан. Нужна охрана… Поставьте там одного из местных полицейских на случай, если вам придется отлучиться. Когда все кончится, вы или Кадег отвезете картину в префектуру.

– Что собираетесь делать вы, господин комиссар?

– Ждать.

– Мне вернуться после того, как я отвезу мадам Кассель? Может быть, с Кадегом? Мы бы прикрыли вас.

– Нет, я останусь один.

Дюпен понимал, что действует сейчас вопреки всем полицейским предписаниям.

– Во всяком случае, пока я побуду здесь один. Потом посмотрим по обстоятельствам. Возможно, нам придется дежурить по очереди. Как бы то ни было, ждите и будьте готовы.

– Хорошо, мы будем готовы.

– Никому ни слова ни о картине, ни о том, что было здесь. Я сейчас позвоню Кадегу.

– Хорошо.

Риваль подошел к машине Дюпена, завернул картину в одеяло и с видимой осторожностью понес ее к своей машине. Он открыл багажник, перетащил на заднее сиденье лежавшие в багажнике вещи – аптечку, рулон бумажных салфеток и сумку со снаряжением, а потом аккуратно уложил туда картину. Потом сел в машину и включил мотор. Опустив стекло, он высунулся из кабины и кивнул Дюпену. Сидевшая рядом с Ривалем мадам Кассель улыбнулась комиссару. Риваль медленно сдал назад, и автомобиль не спеша исчез за перелеском.

Дюпен сел в свою машину, завел двигатель и тоже аккуратно сдал назад. Надо было оставить как можно меньше следов, чтобы никому не бросилось в глаза, что здесь стоял чей-то автомобиль. На дороге он развернулся и поехал к пляжу, где поставил машину на грунтовую стоянку над большой бухтой. До хибарки отсюда не больше двухсот метров. Машину от нее было не видно. Никто ничего не заподозрит.

От машины Дюпен кружным путем вернулся к лачуге. Из бардачка он достал пистолет и заткнул его за пояс. Вернувшись к строению, он занял позицию в лесу и стал ждать.

Достав из кармана телефон, он набрал номер Кадега. Тот уже два раза пытался до него дозвониться. Должно быть, допрос Бовуа закончился. Было уже половина второго.

– Кадег?

– Да, господин комиссар.

– Что рассказал Бовуа? Нам теперь все известно?

– Было непросто его допрашивать с этим адвокатом. Они с Бовуа, видимо, договорились о том, чтобы говорить как можно меньше. Бовуа снова поведал свою историю о копии, которую он уже рассказывал вам и Ривалю. Повторил ее до мельчайших подробностей. Сказал, что написал ее тридцать лет назад, потому что был очарован картиной, что он…

– У него есть алиби на оба вечера?

– Надежных алиби у него нет. В четверг он допоздна был в музее – организовывал экскурсию для каких-то местных политиков, а потом проводил заседание своего объединения. Около 22 часов уже был дома, один, как он говорит. В субботу вечером у него было совещание в Ле-Пульдю. До десяти вечера заседал какой-то региональный совет по делам культуры.

– В Ле-Пульдю?

– Да. Впрочем, места встреч периодически меняются – в случайном порядке. Я подробно записал, чем занимался Бовуа в течение последних четырех дней. Хотите послушать?

– В эти четыре дня он выезжал из Понт-Авена?

– Нет, за исключением того вечера, когда был в Ле-Пульдю.

– Больше он никуда не ездил?

– Говорит, что нет.

– Где он сейчас?