– Думаю, он убил бы меня перед всем двором, если бы ему позволили.

Снова.

– Вероятно, так и случилось бы. Впрочем, он не так уж и плох.

Я не могу сдержать тихое фырканье. Губы Элисэфа сжимаются.

– У него под носом раскрылся заговор, в результате которого были убиты король и королева, коих он обязан был защищать. К тому же город, за безопасность которого были ответственны его люди, оказался разорен. Бремя, что он несет, очень тяжелое.

Я была так занята, презирая Боза за его жестокое обращение со мной, что даже не подумала об этом.

– Он чувствует себя виноватым. – Ведь и Коррин ощущает свою вину, поскольку служила королеве и обязана была заботиться о ней. – Что ж, если тебя это утешит, он убил меня стрелой. Я просто не осталась мертвой.

Элисэф смотрит на меня.

– Он умолял Зандера забрать его жизнь в наказание за неудачу.

– Это ужасно.

Но, думаю, это говорит о чести и чувстве долга Боза. Я была так сосредоточена на своих проблемах и на том, как освободиться от них, что не думала о других людях в этих стенах, находящихся наедине уже со своими ужасными проблемами и оплакивающих собственные потери. Пусть я и невиновна, однако принцесса Ромерия – еще как, и лишь ее они видят, когда смотрят на меня. Я – коварная убийца, затаившаяся среди них, а они обязаны охранять меня, кормить, служить мне во имя Илора. Стерло мне память или нет, для них это ничего не значит. Какие бы чувства, кроме ненависти и гнева, испытывала я, будучи на их месте?

Я сглатываю, осознав эту отрезвляющую мысль.

– Что сделал Зандер? Я имею в виду, помимо того, что не убил его, учитывая, что Боз все еще здесь.

– У Зандера мало людей, которым он доверяет. Боз – один из них. Он служил королю Эчану на протяжении всего его правления, как и его предшественнику, так и не женившись, не заведя ребенка. Это та верность короне, которую нельзя купить за все золото королевства.

– Сколько лет это продолжалось?

Элисэф улыбается.

– Я думаю, вы хотите спросить, сколько веков?

Двери открываются, отвлекая меня от шока, который я испытываю от слов Элисэфа. Стражи, одетые в парадные ливреи[19], толкают двери с обеих сторон – их руки и лица напряжены, и это говорит мне, что для подобного действия требуется немалая сила. Внутри огромный бальный зал и толпа красиво одетых людей. Они стоят между мной и Зандером, сидящим на троне в дальнем конце зала с каменным выражением лица. Легкий взмах его руки – и я могу войти.

Мое тело напряжено, желание сбежать – непреодолимо.

– Я все время буду позади вас, – шепчет Элисэф. – Остановитесь перед первым шагом. И помните, что я сказал.

– Что они все меня ненавидят, – шепчу я в ответ. – Поняла.

Его едва скрываемая усмешка дает мне секундную передышку от охватившего меня волнения. Глубоко вздохнув, я наклоняю голову и начинаю свой путь вперед, напоминая себе, что это ничем не отличается от посещения банкетного зала отеля, полного незнакомцев, и перевоплощения в кого-то другого. За одним исключением: я в центре внимания, двигаюсь по импровизированному проходу, а по обе стороны от меня куча людей, которые не сводит с меня взгляда.

Если бы это была очередная работа для Корсакова, я бы просто следила за ситуацией, изо всех сил стараясь вписаться, а не казалась бы виноватой, как я делаю это сейчас, пытаясь игнорировать осуждающие взгляды и приглушенный шепот, и переключая свое внимание на окружение, делая вид, что не увлечена. Хотя это трудно. Зал великолепен: в несколько этажей высотой, построен из известняка и блестящего мрамора всех оттенков – от слоновой кости до черного дерева, а пол украшен витиеватыми узорами. Бюсты бывших королей и королев, стоящие на постаментах, украшают пространство между золотыми колоннами.

В противоположном конце зала пятнадцать ступенек ведут к возвышению и двум тронам, формы которых напоминают мне рога из черного дерева, подобные тем, что на голове Малакая. Позади них от пола до потолка простирается полотно декоративных окон, из которых проникает дневной свет.

Справа от меня на уровне пола, чуть ниже возвышенности, стоят два величественных кресла. Их занимают Анника и Аттикус. Их лица сдержанны и ничего не выражают. Теперь, когда они сидят рядом, я вижу, насколько они внешне похожи.

Я смотрю на них еще секунду, прежде чем переключить свое внимание туда, где оно должно быть, – на короля.

Выражение лица Зандера спокойное, когда он смотрит, как я приближаюсь, его поза странно небрежна, локоть покоится на одном подлокотнике, а подбородок упирается в ладонь. На нем нет короны.

Возможно, трона достаточно.

Я останавливаюсь у подножия лестницы, как велел Элисэф, и делаю реверанс, как научила меня Коррин, выпрямляя спину и лишь слегка наклоняя голову. «Ты будущая королева, а не его девка!» – вопила она.

Я украдкой смотрю налево, туда, где стоит Боз: его рука на рукояти меча, а лицо – чистая сталь. Я пытаюсь представить угрюмого капитана, стоящего на коленях и умоляющего о казни, и не могу. По крайней мере, пока он выглядит довольным моими усилиями.

В зале воцаряется тишина, и все ждут, когда король заговорит.

Зандер позволяет этой гробовой тишине растягиваться до тех пор, пока каждое неловкое покашливание не начинает резать слух, словно жужжание бензопилы тихим утром, а каждый шепот не становится похож на завывание ветра, проникающего в разбитое окно.

Я борюсь со страстным желанием начать дергаться. Неужели он изменил свое мнение о нашей договоренности? Решил, что не способен через это пройти? Может, вместо помилования меня снова приговорят к смертной казни?

– В последнее время по Илору ходит множество слухов, с которыми я хотел бы покончить раз и навсегда. – Его твердый голос звучит властно, разносясь по пустотам этого гигантского зала. Кажется, будто он совсем не нервничает. – Я созвал вас всех сюда в этот день, чтобы свидетельствовать об истине. Принцесса Ромерия из Ибариса – такая же жертва двуличных интриг королевы Нейлины, как и я. Она приехала сюда, чтобы выполнить соглашение о нашем союзе, заключенное между королем Баррисом и королем Эчаном, и сделала это с честью. Она никогда не устраивала заговора против Илора.

Зандер делает паузу, едва скрывая неприятный привкус этих слов. Наверное, пока он произносит это вслух, его внутренности скручиваются в узел.

– Пусть обязательство перед Ибарисом теперь утрачено, Ее Высочество желает остаться в Илоре,