Но тут Зандер приоткрывает рот, и оттуда показываются два белых острых клыка.

Я несколько раз моргаю.

Не может быть. Кажется, у меня галлюцинации.

Руками я прикрываю рот, чтобы сдержать вскрик, когда вижу следующую картину: Зандер наклоняется вперед и погружает клыки в яремную вену девушки, поваливая ее на кровать. Она не сопротивляется, лишь слегка вздрагивает.

Он кормится ею.

Так же, как дэйнар пытался кормиться мной.

Я качаю головой из стороны в сторону, стараясь осознать увиденное. Мой разум никак не может сформировать более-менее внятную мысль. Грудь девушки вздымается, бедра жмутся к телу Зандера. Она протягивает руку, чтобы коснуться сначала его плеча, затем спины – нежное выражение привязанности. И пусть я ничего не слышу через закрытые двери, мне представляется, что любые издаваемые ею звуки – это стоны удовольствия.

Она наслаждается тем, что Зандер делает с ней. Почему ей это нравится? Даже сейчас я все еще чувствую мучительную боль от укуса дэйнара.

Внезапно Зандер отрывается от шеи рабыни, и его голова рывком поворачивается к балкону. Его тяжелый взгляд встречает мой, будто он может видеть меня в темноте.

Будто все это время знал, что я наблюдаю за этим ужасом.

Я бросаюсь прочь и несусь в сторону моих покоев. Ноги шлепают по камню, сердце бешено колотится в груди. Ворвавшись в спальню, я продолжаю бежать, мимо пустой гостиной, где погашен почти весь свет, кроме единственного канделябра, направляясь прямиком к двери. Мой халат, словно парус корабля, раздувается при беге. Я дергаю ручку, как безумная. Она по обыкновению заперта снаружи.

– Элисэф? – Мой голос хриплый и полон паники. – Элисэф!

В ответ – тишина.

Я прислоняюсь лбом к двери с мягким стуком. Я провела пять недель взаперти в этой комнате и ни разу так сильно не чувствовала себя в ловушке, как сейчас, со времен той ночи в башне.

– Пожалуйста, я знаю, что ты там. – Я этого не знаю, да и дверь здесь прямо на уровне с полом, так что у меня нет шанса заглянуть под нее. Но ведь Элисэф всегда там. Я задерживаю дыхание и прислушиваюсь. Шаги на мраморе. – Я не понимаю, что происходит.

Однако, думаю, все же понимаю. Об этом говорила Вэнделин, когда упомянула, что боялась приезжать в Илор? Она боялась, потому что илорианцы… кто?

Вампиры?

Разновидность эльфов, пьющая кровь?

До меня доходит. Вот в чем разница между народами, которые когда-то делили одно и то же происхождение. В какой-то момент илорианцы стали питаться кровью людей, прямо как вампиры.

И король Баррис притащил сюда свою дочь, чтобы выдать ее замуж за одного из них. Принцесса Ромерия не хотела выходить за Зандера именно из-за этого. Наконец-то все стало обретать смысл.

Вэнделин, Элисэф, Коррин… они все знают.

Таково требование. Об этом говорил Элисэф – почти все знатные семьи имеют смертных рабов в своем распоряжении. Все его слова теперь видятся мне в совершенно ином свете.

– Элисэф? – По-прежнему никакого ответа. Его действительно там нет или он просто игнорирует меня? Я колеблюсь. – Ты один из них?

Элисэф сказал, что родом из Сикадора, а это значит, он не совсем илорианец. Поэтому, возможно, он…

– Он пьет кровь смертных, если ты об этом спрашиваешь. Как и все мы, – раздается холодный голос Зандера за моей спиной.

Я вскрикиваю, оборачиваясь и прижимаясь спиной к двери.

Зандер выходит из плотной дымки тьмы, словно призрак, и его шаги совсем не слышны. Он замирает в каких-то дюймах от меня.

– Что ж, можно с уверенностью сказать, что ты не лгала о потере памяти.

Мое тело каменеет от ужаса.

– Что ты такое?

Его губы изгибаются в хищной улыбке, не достигающей глаз, однако клыков не видно.

– Я такой же, как ты.

– Нет, – качаю я головой, – я не такая.

Или такая?

Я проверяю языком резцы в поисках опровержения. Зандер следит за мной взглядом, будто знает, что я проверяю.

– Я был потрясен, когда понял, что ты не помнишь разницы между твоим народом и моим. То, что Малакай лишил тебя этого знания… интересно. Только не могу понять, зачем он это сделал.

Потому что я была бы в ужасе?

Его взгляд падает на мой раскрывшийся халат.

– Той ночью в башне я был так близок… – Кончики его пальцев расстегивают воротник, обнажая то место, где дэйнар оставил свой след. – Что бы со мной случилось?

Я вздрагиваю, когда его указательный палец касается шрама рядом с ключицей. Он имеет в виду, что случилось бы, если бы он меня укусил. Я помню этот момент – он порвал шов платья и задержался на моей коже. Только вот решал он не то, стоит ли ему трахаться с женщиной, разбившей ему сердце и предавшей его королевство, а не вонзить ли в нее свои клыки.

И если бы он это сделал, то мог бы умереть, как дэйнар.

– Ты не можешь питаться от меня, – говорю я вслух.

– Пробовать я бы и не стал. – Зандер берет мой подбородок пальцами. Его глаза больше не сонные. Они полны жара, гнева и чего-то еще. – Теперь ты знаешь, почему твой вид находит наш таким отвратительным. Возможно, ты вспомнишь об этом, когда в следующий раз посмотришь на меня так же, как в тронном зале.

Я изо всех сил пытаюсь подавить парализующий страх, сковывающий мое тело. Так вот к чему была эта демонстрация?

– И как же я смотрела?

Глаза Зандера изучают мое лицо, словно в моих чертах может скрываться правда.

– Так, будто между нами может быть что-то настоящее. Не может.

Он отпускает меня и уходит назад тем же путем, которым пришел, в свои покои, к своей добровольной жертве. А я остаюсь прижатой к двери еще несколько долгих мгновений после его ухода. Руки трясутся, мысли рассеянны.

Элисэф, Анника, солдаты, знать…

Все Нетленные из Илора питаются людьми. И ибарисанцы, видимо, тоже, хоть и не могут питаться от меня.

И я согласилась сыграть будущую королеву для их короля-кровопийцы. Я прижимаю руки к груди, чувствуя стук собственного сердца. Мне нужно найти нимфеум и выбраться из этого адского места как можно скорее.

* * *

Я сжимаю каменную кружку в ладонях, смакуя нотки апельсина и лакрицы в травяном чае, который принесла Коррин. Одинокий фехтовальщик кружится по пустой площадке для тренировок под моим окном, ласкаемый предрассветными лучами. Движения его клинка плавные, отработанные словно по памяти. Это танец, который он исполнял уже тысячу раз.

Сначала я не поняла, что это Боз, а