– Болван! – со злостью воскликнула она, испепеляя Хлопушу сердитым взглядом. – Ты просто болван!

– Ну, чего ты расстраиваешься? – примирительно произнес Хлопуша. – Охоронцы от нас отстали. Мы с тобой свободны, как птицы в полете.

– Я извела на охоронцев последнюю щепоть колдовской травы! – с гневом и горечью заявила Лесана. – Последнюю! Понимаешь ты это?

– Не расстраивайся, – прежним добродушным голосом проговорил здоровяк. – Доберемся до Иноземья – нарвешь своей травы. Зачем же так переживать?

– «Доберемся»… – с досадой повторила Лесана. – Думаешь, туда так легко добраться?

– Уж как-нибудь дойдешь, – заверил ее Хлопуша. – Ведь впереди буду идти я. А впереди меня будет идти мой меч. Прорвемся, сестренка! – Здоровяк широко улыбнулся и легонько хлопнул Лесану по плечу. – Прорвемся!

После бурной встречи, объятий, радостных возгласов и нового знакомства Прошка снова посветлел лицом. Однако когда Глеб завел речь о «домашнем чудовище» Прошки Суховерта, парень ссутулился, опустил взгляд и тихо отступил в угол.

Глеб взглянул на Лесану и сказал:

– Мы нашли твоего упыря, травница.

– И где он теперь?

– Здесь.

Глеб нагнулся, ухватил рогожу за края и одним резким движением стянул ее. Лесана ахнула и попятилась. Хлопуша тоже слегка побледнел.

На полу лежал связанный по рукам и ногам живой мертвец, и выглядел он страшно. Глаза чудовища, устремленные на людей, пылали лютым огнем, зубы лязгали, раздирая собственные губы, из утробы доносился рык разъяренного зверя.

– Должно быть, ты ошибся, Первоход, – проговорил Хлопуша, с мрачным удивлением разглядывая упыря. – Лесана говорила, что ее упырь смирный. А этот – лютее и страшнее голодного волколака.

– Он не ошибся, – тихо сказала Лесана. – Это тот упырь, которого мы искали.

Хлопуша растерянно поскреб пятерней в затылке и пробасил недовольным голосом.

– Тогда я совсем ничего не понимаю.

– Понять это несложно, – спокойно пояснил Глеб. – Упырь был смирным, пока Прошка не скормил ему убитых людей.

Лица присутствующих вытянулись от изумления.

– К-как так убитых? – тихо пробормотал Рамон. – Кем?

Глеб не удостоил его взглядом. Он по-прежнему смотрел на травницу.

– Лесана, одна из гончих смерти прорвалась в наш мир, – сказал он. – Не знаю, что это за тварь, но она уже начала охоту.

– Как это могло случиться? – сдавленным голосом проговорила девушка.

– Парень, с которым ты познакомилась, прикормил упыря, и тот в благодарность открыл ему врата в Иноземье.

Лесана изумленно уставилась на Прошку.

– Ты был в Иноземье? – недоверчиво спросила она.

– Всего минуту, – нехотя ответил Прошка. – Огляделся, и сразу обратно. Но эта проклятая тварь успела выскочить оттуда.

Лесана что-то коротко и яростно проговорила на своем курлыкающем языке, потом помолчала несколько секунд и сказала:

– Если оставить гончую смерти здесь, она наделает в вашем мире много бед.

– Уже наделала, – сказал Глеб. – Мы должны прикончить эту тварь. И ты здорово нам поможешь, травница, если скажешь, как ее убить.

Лицо девушки дрогнуло, а в глазах ее промелькнуло отчаяние.

– Я никогда не слышала, чтобы кто-то сумел одолеть гончую смерти, – ответила она. – Ее невозможно убить.

– Погоди… – Хлопуша нахмурился. – Ты хочешь сказать, что эту тварь нельзя прикончить?

– Не знаю. Если и можно, то я не знаю, как.

– Гм… Ну, дела. – Хлопуша поскреб пальцами затылок и взглянул на Глеба. – Первоход, если гончую смерти никому не удавалось убить, то мы…

– То мы будем первыми, у кого это получится, – холодно докончил Глеб. – Лесана, расскажи нам все, что ты знаешь про эту тварь.

Травница сжала кулаки и заговорила тихим, подрагивающим от гнева голосом:

– Она убила уже около двух сотен моих соплеменников. Напав на жертву, гончая смерти перегрызает ей шею, как это делают обычные собаки и волки. Но иногда эта тварь посылает впереди себя гонца.

– Гонца?

Лесана кивнула:

– Да. Гонец – это призрак умершего родственника. Он заставляет жертву открыть дверь. Гончая смерти не может войти в дом сама. Ее нужно впустить.

– И этим она сильно отличается от самой смерти, – с хмурой усмешкой заметил Глеб. – Скажи-ка, Лесана, эту тварь можно как-нибудь подманить?

– Не знаю. Может быть. – Девушка задумчиво нахмурила лоб. – Я не уверена, но… Однажды я видела, как гончая смерти, идущая по следу жертвы, едва не свернула с пути. Я поцарапала веткой руку, и ветер донес до нее запах моей крови. Я видела из кустов, как тварь остановилась и повернула голову в мою сторону. Но тут я зажала царапину пахучим листом апалуса, и тварь понеслась дальше.

Глеб выслушал травницу внимательно, а после спросил:

– И как ты это объяснишь?

– Мне кажется, я как-то связана с этими собаками, – неуверенно ответила Лесана. – Один из жрецов случайно обмолвился об этом.

– Что он сказал?

– Он обмолвился… Обмолвился, что гончие смерти появились из-за меня. Но тут же поправился, сказал, что они появились из-за всех нас. Из-за того, что мы неправильно себя вели.

– Жрецы Нуарана не оговариваются просто так, – сказал Глеб. – Не знаю, что тебя связывает с гончими смерти, однако… – Глеб прищурил холодные глаза. – Однако мы можем попробовать.

Тут Рамон, молчавший все это время, выступил вперед и удивленно спросил:

– Первоход, ты хочешь, чтобы Лесана стала приманкой? Но это опасно. Что, если мы не сможем остановить пса, и он разорвет травницу?

Темные брови Глеба сошлись на переносице.

– Что ты предлагаешь, толмач?

Рамон перевел взгляд на девушку.

– Я предлагаю спросить ее, – ответил он. – Пусть она сама скажет.

Лесана улыбнулась и мягко проговорила:

– Благодарю тебя, благородный Рамон. Но свой выбор я уже сделала. Если есть хоть одна возможность расправиться с тварью, мы должны ее использовать.

– Но…

– Ты услышал ее мнение, – перебил Глеб. – Она согласилась стать приманкой. А значит – быть по сему.

* * *

Вечер выдался безветренный и тихий. В небе полно звезд. Глеб стоял перед домом, глядя на эти звезды и покуривая бутовую сигарету, которую достал для него Прошка. На душе у него было тревожно. Главным образом из-за того, что он все еще не чувствовал в себе прежних сил. Да и не должен был чувствовать. Процесс восстановления будет долгим и трудным. Если, конечно, гончая смерти не прикончит его раньше.