Стэнтон понизил голос:

– Доктор все рассказал.

– О чем?

– О ребенке, Имоджен. Почему ты ко мне не пришла, не сообщила новость? Никогда бы не позволил отправиться одной в дом этого сумасшедшего типа.

– Не позволил мне? Сделай одолжение. К тому же сумасшедший тип здесь ни при чем. Не сделал ничего дурного.

– Страдаешь стокгольмским синдромом? – Стэнтон пытался справиться с чувствами, однако гнев все равно выплескивался. – Разве тебе не твердили, что он был плохой новостью?

– Был? Он не мертв.

– Почти мертв. У него слишком много врагов. Начальство не радо тому, как обернулось дело; тому, что случилось с тобой. Нельзя было ехать туда одной. Ты нарушила правила оперативной работы и выставила все отделение в самом нелепом свете. Местные газеты смаковали историю, а у сослуживцев твое имя вызывает замешательство.

– Бог мой, почему не скажешь прямо, что я стала посмешищем?

– Всегда существует отставка по медицинским показаниям.

– Заткнись, Дэвид. Не собираюсь уходить в отставку.

– В любом случае начальство хочет, чтобы после возвращения на службу ты некоторое время держалась в тени – пока инцидент не забудется. Нам удалось принять меры против публикации твоего имени, но, честно говоря, оно уже прозвучало. Даже после большого успеха Сэма нам еще не удалось восстановиться. Ты серьезно ослабила позиции. Слава богу, что не умерла. Тогда журналисты подняли бы дикий шум.

– Требую перевода.

– Что?

– После выздоровления не смогу вернуться сюда. Если всех подвела, то никто больше не захочет со мной работать. Разве не так?

– И куда же поедешь?

– Должна постоянно оставаться рядом с мамой, так что далеко отправиться не могу.

– Ты уже думала о конкретном месте?

– Хочу перевестись в Эксетер.

– А если начальство не согласится?

– Тогда заставишь согласиться, Дэвид. Наш с тобой роман был забавным, но ведь он серьезно нарушал все правила. Огласка тебе не нужна. Что скажет жена?

– Неужели угрожаешь?

– Нет. Просто объясняю, что после недавних событий нам следует держаться подальше друг от друга. Я не могу оставаться рядом с тобой. После потери ребенка – твоего ребенка…

– Полагаю, перевод в Эксетер не имеет отношения к этому мерзкому Кинкейду? Ты с ним спала? Был ли это мой ребенок, Имоджен?

– Если думаешь об этом, то иди ко всем чертям, Дэвид. Кроме тебя никого не было. Но теперь уже все кончено.

Правда, однако, заключалась в том, что Дин и в самом деле повлиял на выбор нового места службы. Он неоднократно доказывал свою преданность, и Имоджен считала, что настал ее черед стать на защиту. Подобно ей самой, Дину приходилось с боем пробивать себе путь. Жизнь никогда не баловала, и в результате он стал таким, каким стал. Поведением руководил инстинкт выживания вопреки обстоятельствам. Когда-то этот мощный стимул работал и на нее, но со временем, впустив в душу других людей, она смягчилась и утратила силу духа. А сейчас потребовалось уехать туда, где грязная история никому не известна.

– Отлично. – Стэнтон вернулся за стол, всем своим видом показывая, что разговор окончен. – Посмотрю, что можно сделать.

Имоджен повернула кресло и сразу въехала в стекло. Танни бросился к двери и открыл. Она покатилась к выходу, и верный рыцарь тут же схватился за ручки. Сэм сидел на своем месте и наблюдал. Хотелось бы набраться мужества, чтобы обвинить его при всех. Странный, несуразный факт заключался в том, что на стороне она не давала повода для нападения. Враги если и существовали, то здесь, в отделении. Никто не хотел, чтобы ему напоминали о собственной уязвимости, особенно коллеги. Неважно, что она была женщиной и нападение привлекло внимание к участи женщин-полицейских по всей стране. Шум вокруг ранения стал победой плохих парней, поскольку усилил страх в обществе и продемонстрировал полную беспомощность полиции.

Выезжая из отделения полиции Плимута в инвалидном кресле, Имоджен знала, что она здесь в последний раз – по крайней мере, в качестве сотрудника. Никто не хотел на нее смотреть. Никто не хотел видеть немощь и поражение. Никто не хотел вспоминать ни о собственном предательстве, ни о том, что подобное несчастье могло случиться с каждым. Никто из офицеров полиции не застрахован от удара ножом, выстрела или удушья. Имоджен горько сожалела о том, что приходится уходить не победительницей, а побежденной; о том, что годы службы прошли впустую.

Гэри Танни вывез кресло на улицу, и Имоджен обернулась, чтобы в последний раз взглянуть на здание, ставшее едва ли не родным домом. Неизвестно, когда удастся выйти на работу. Пока было страшно сделать даже несколько шагов. Но Имоджен твердо решила не сдаваться. Решила бороться, чтобы выздороветь, двинуться дальше и оставить прошлое в прошлом. Разве кто-то может предугадать, что принесет будущее? Детектив-сержант Грей знала только одно: мисс Добрый Полицейский перестала существовать.

Сейчас

Эдриан отправил Имоджен множество сообщений, но ответа так и не получил. Позвонил в больницу и услышал, что миссис Грей находится в медицинской коме до тех пор, пока не спадут отеки, но жизнь висит на волоске. С тех пор как Имоджен вернулась в больницу, он не услышал от нее ни единого слова. Она даже взяла пару дней отпуска по семейным обстоятельствам. Зато позвонил Фрейзер и официальным тоном объявил, что детективу-сержанту Майлзу позволено выйти на работу. И вот Эдриан вернулся в отделение. Судя по всему, Изабел Хоббс подтвердила все, что он сказал. Интересно, упомянула ли о поцелуе? Эдриан полагал, что не упомянула, поскольку его никто об этом не спросил. Пока.

Все помещение оказалось завалено фотографиями Изабел. Нашлось здесь даже большое фото бесследно исчезнувшего хозяина магазина Дими. Доска объявлений была увешана изображениями подвала под торговым помещением – того самого, где жила Изабел. Эдриан поморщился. По крайней мере, не стоило сомневаться, что криминалисты удостоверятся в его непричастности. К огромному удивлению, Имоджен сидела за своим столом с ледяным лицом и что-то писала.

– Как мама?

– Великолепно, спасибо. – Она встала и направилась в кабинет Фрейзера, а Эдриан недоуменно посмотрел в спину.

– Это тебе. – Подошла Дениза Фергюсон и передала папку с документами. – Подробный отчет о финансовых делах Айрин Грей. Судя по всему, Имоджен о них не подозревает?

– Так и есть. Буду чрезвычайно признателен, если ничего не скажешь.

– Ты же знаешь, что умею хранить секреты. – Дениза подмигнула и ушла. Эдриан поморщился. Когда-то их связывали неустойчивые отношения, в настоящее время окончательно растворившиеся. Может быть, он и подонок, но водить девушку за нос не собирался. Должно быть, Дениза давала понять, что готова подставить плечо, чтобы было где поплакать. Или намекала на что-то другое, о чем в настоящее время не хотелось даже думать.