Громила либо спал, открывая и закрывая рот, либо, достав из кармана потрепанную колоду карт, раскладывал пасьянс. Спал он, не уронив голову на грудь, как остальные, а запрокинув ее на спинку кресла. Иногда мне казалось, что он и в самом деле спит, однако большую часть времени, похоже, он незаметно оглядывал купе сквозь прищуренные веки.

Я направил кончик шариковой ручки на портфель «Гуччи» – и снова цифры на крохотном циферблате начали мелькать, как сумасшедшие. Ручкой этой можно было писать, но основная ее функция не имела с письмом ничего общего. Это был счетчик Гейгера, способный обнаружить радиацию в радиусе нескольких сот ярдов. И сейчас он сообщал, что портфель «Гуччи» немилосердно фонит.

Двадцать четыре часа прошло – и ни один из троих (Харви Спэрроу я не считал) и пальцем не притронулся к своему портфелю. Вчера, когда я звонил Марте, она предупредила: Шледер намерен сесть на поезд и взять с собой топливную кассету, однако основная его задача – вывести меня из игры задолго до того, как поезд прибудет в Монреаль.

План этот меня не слишком порадовал, но на выработку встречного плана времени почти не оставалось. Лучше всего, решил я, вычислить киллера и вывести его из игры первым. Нам обоим предстоит решить проблему идентификации.

На случай, если ему придет блестящая идея заглянуть в бумажники своих попутчиков, я обменялся бумажниками со Спэрроу. Было у меня ощущение, что Шледер использует киллера заодно и как носильщика: если это так, достаточно понять, кому принадлежит портфель. Однако трое попутчиков не собирались облегчать мне задачу: к чертову портфелю и пальцем никто не притронулся! Со Спэрроу мы договорились так: один из нас все время находится в вагоне, и, если в мое отсутствие кто-то берется за портфель, Спэрроу сообщает мне об этом мимикой. Дальше дело техники: вычеркиваем всех, кто трогает портфели. Тот, кто везет топливную кассету, свой портфель не будет открывать вообще.

Я решил дать себе передышку и сходить посмотреть, как дела у Дуга Йодэлла. От его находок зависело многое, и я не сомневался: что-нибудь он да найдет. Если Шледеру нечего скрывать – с чего он так переполошился? Я встал и отправился по проходу в соседний вагон – спальный вагон первого класса. Остановился возле одного купе с задернутыми шторами: в этом купе я видел девушку, которую, кажется, узнал. Задумался, не постучать ли, потом решил не стучать. Девушка видела меня так же ясно, как я ее. Она перекрасила волосы и надела очки, но я-то совсем не изменился. Если это та девушка, она не могла меня не узнать; и, если б захотела вспомнить прежние деньки, давно нашла бы меня сама. Я двинулся по коридору дальше, вышел в следующий вагон и добрался до купе Дуга Йодэлла. Шторы были задернуты, дверь, как и положено, заперта: я открыл ее своим ключом и вошел.

– Привет, Дуг. – начал я – и умолк на полуслове. Мне вдруг стало очень, очень холодно.

Я поздоровался с пустотой. В купе не было никого и ничего. Ни чемоданов с инструментами и химикатами, ни топливного элемента с ядерным зарядом, ни Дуга Йодэлла. Исчез со всем багажом.

Чисто, прибрано, никаких признаков борьбы. Дверь заперта, шторы задернуты. Странно. Очень странно. По своей воле Дуг сбежать не мог, это исключено. С ним что-то случилось.

Я обошел весь поезд, заглядывая в каждое купе, где не были задернуты шторы, и не нашел никаких признаков ни Дуга Йодэлла, ни его чемоданов. Если только ядерный заряд не разложил на элементарные частицы Йодэлла, его вещи, а также себя самого, оставалось лишь одно объяснение: ученого и багаж похитили.

Я вернулся к себе в вагон. Харви Спэрроу на месте не было; пошел либо в уборную, либо в вагон-ресторан выпить. Чертов идиот, сказано же ему было сидеть на месте!

Прошел час; Спэрроу не появлялся. На душе у меня становилось все тревожнее. Я пошел искать его – и обнаружил, что и здесь поработал фокусник. Спэрроу бесследно исчез. Двое взрослых мужчин просто растворились в воздухе. Полтора часа назад Спэрроу сидел напротив меня и исследовал недра своего носа; теперь его либо нет в поезде, либо, если есть, он чертовски хорошо спрятан.

Если Шледер решил убрать мою команду, то справился отлично. Я остался один, и что теперь делать, не понимал. Разве что забаррикадироваться в служебном вагоне и не высовывать оттуда носа до самого Монреаля. Только чего я этим добьюсь? Останусь в живых? Конечно, и это уже немало, но хотелось бы большего.

Я снял «Беретту» с предохранителя и вернулся на свое место.

Пассажир напротив меня по-прежнему смотрел в окно и скреб щетину. Читатель справа в мое отсутствие одолел сто девять страниц «Тай-Пэна». Человек-горилла раскладывал пасьянс.

Вдруг я увидел, что интеллектуал, читающий «Тай-Пэн», больше не читает, а смотрит прямо на меня. Он поднял книгу – и оказалось, что за книгой этот человек прятал предмет, на первый взгляд очень напоминающий «Люгер» калибра.44; а поскольку глаз у меня наметанный, даже от очень беглого второго взгляда не ускользнуло, что на его стволе закреплено устройство, имеющее определенное сходство с глушителем. Третьего взгляда, чтобы понять, на кого наставлен «Люгер», не потребовалось. Я покосился на пассажира со щетиной, затем на Гориллу – оба извлекли из воздуха «Люгеры». Хотелось бы мне поступить так же!

Горилла встал, за ним поднялся Щетинистый; вдвоем они перекрыли проход спереди и сзади. Интеллектуал – он, как видно, предпочитал экономить слова – жестом показал, что я должен встать между ними.

– Сюда, – только и произнес он.

Этого было достаточно. Я встал и шагнул в проход. Так, зажатый между Гориллой и Щетинистым, чувствуя спиной что-то холодное и твердое, я прошел в следующий купейный вагон и остановился перед дверью с задернутыми шторами.

Горилла открыл раздвижную дверь, и меня втолкнули внутрь. Единственный обитатель просторного купе, вальяжно развалившись на диване, читал какие-то документы: когда его три мушкетера вошли со мной вместе, он поднял глаза.

– Будьте так любезны, объясните мне смысл организованного вами фарса, – проговорил Дейк Шледер. – Но сперва, пожалуйста, поднимите руки за голову. Мои друзья, кажется, кое-что упустили.

Ничего иного не оставалось, я поднял руки, и Шледер извлек у меня из кармана «Беретту».

– Вы очень наблюдательны, Шледер. Наверное, поэтому вы – миллионер, а они – всего лишь наемные громилы.

Шледер усмехнулся, коротко и сухо. Его голубые глаза были холодны, словно плавательный бассейн в середине зимы.

– Шутки, мистер Флинн, мы сведем к минимуму. Теперь прошу, вам слово.

– Я не привык вести беседы под дулом пистолета, – ответил я и сел.

Почему-то это сильно его разозлило: он вскочил и ударил меня ладонью по лицу, а затем вновь сел на место. Если до сих пор у меня и оставались какие-то сомнения насчет морального облика герра Шледера, теперь все стало ясно.

– Где Дуглас Йодэлл и Харви Спэрроу?

– На том свете, мистер Флинн, и вы скоро к ним присоединитесь. От вашего специалиста вместе с его багажом мы избавились ночью: выкинули в окно купе. Не беспокойтесь, мы не из тех, кто мусорит на природе; я позаботился о том, чтобы всё прибрали. А если хотите увидеть вашего друга мистера Спэрроу, то я с радостью вам его покажу. Он весьма любезно указал нам на то, что он – не Макс Флинн, а Харви Спэрроу, однако мы посчитали нецелесообразным оставлять его в живых.