– И тебя, – ответил я. – Спою по дороге «Джингл беллс».

В одном Масленок не изменилась: как обычно, после интимных встреч с ней, я с головы до ног был в детском увлажняющем масле. С рук я масло смыл, все остальное обтер полотенцем, насколько смог, и стал одеваться.

Ровно в час сорок пять поезд остановился на станции Норт-Бэй. Не очень-то я хотел, чтобы меня видели – пусть в новогоднюю ночь толпы зрителей здесь и не ожидалось. Прошел вдоль поезда до самого конца, спрыгнул с платформы и, пригнувшись, побежал от станции прочь.

Вдоль железнодорожного полотна тянулся проволочный забор, по другую его сторону горели фонари. Скоро я нашел в заборе подходящую дыру, протиснулся в нее – и шагнул прямо в сугроб футов четырех глубиной. Выругался, отряхнулся, подобрал свой багаж и двинулся прочь. За спиной у меня послышались неразборчивые голоса, хлопнула дверь. Поезд поехал своей дорогой.

Я стоял посреди ледяной пустыни, без карты и без теплого пальто. Адамсвиль, штат Огайо, куда мне надо попасть к утру, находился отсюда в добрых четырехстах милях по заснеженным дорогам.

Шагая по дороге, я скоро увидел ряд домов; возле них стояли занесенные снегом машины. Не пойдет – меня могут услышать. Зашагал дальше – и скоро нашел то, на что надеялся: дом на вершине холма и припаркованный на подъездной дорожке массивный «Олдсмобиль».

Я попытался открыть дверцу отмычкой, но замок на двери замерз. Несколько секунд я отогревал отмычку зажигалкой, затем попробовал снова – на этот раз она легко скользнула в замок. Щелчок прогремел в заснеженной тишине праздничным салютом. Дверцу явно никогда не смазывали, и скрипела она зверски. Сунул ключ в зажигание и возился с ним несколько секунд, пока тот не повернулся и не снял блокировку с руля. Завести машину я не пытался; вместо этого вышел и счистил снег с ветрового стекла. Затем снова сел за руль, снял машину с ручника, включил нейтральную передачу – и мы медленно покатились по холму вниз.

Мотор заводить было нельзя, так что я изо всех сил давил на тормоз и крутил руль. Отъехав от дома подальше, выжал акселератор, резко повернул ключ в зажигании. и едва не словил сердечный приступ. Мотор взревел – все восемь цилиндров, созданные в те блаженные времена, когда ни об экономии бензина, ни о загрязнении окружающей среды автомобильный мир еще не думал. Тахометр скакнул сразу на отметку в три тысячи. Рев двигателя вдребезги разбил сказочную тишину зимней ночи, должно быть, на много миль вокруг. Я включил фары и убрался с места преступления так быстро, как только мог.

По дороге на юг становилось чуть теплее. Ближе к озеру Мичиган дороги были расчищены от снега. В Адамсвиль я приехал в девять с чем-то, выяснил, где находится завод АКПИ – в нескольких милях от города, – и помчался туда.

В девять сорок пять Слэна на работе не было. Что-то он запаздывает, сказала мне девушка за стойкой. Обычно приходит очень рано – раньше ее. Может, весело отпраздновал Новый год и сейчас отсыпается? В десять часов Слэн по-прежнему отсутствовал, и девушка дала мне его домашний номер.

После нескольких гудков трубку сняла женщина – в истерике.

– Нет, я не могу сейчас говорить! Ох. Перезвоните позже. Боже! Боже! – простонала она и бросила трубку.

Я понял, что Гарри Слэну надо нанести визит, и поскорее. Но опоздал. Подъезд к симпатичному домику в пригороде был перегорожен патрульной машиной. За ней я разглядел пожарную машину, «Скорую помощь», еще две патрульные – и только потом дом, одна сторона которого выглядела так, словно по ней ураган прошелся. Я подошел ближе, и из машины навстречу мне вылез полицейский.

– Извините, сюда нельзя, – сказал он.

– Мне нужно срочно увидеть мистера Слэна.

Полицейский задумчиво оглядел меня с ног до головы. Я был бледен, небрит и едва стоял на ногах от усталости и недосыпа.

– Ну, мистера Слэна вы теперь только на том свете увидите!

– Что произошло?

– А вы из газеты?

Я ответил «нет». Он был явно разочарован – наверняка уже мечтал увидеть свою фамилию на газетной полосе.

– Помер мистер Слэн. Сейчас его отскребают от стенки гаража. Должно быть, притащил туда какую-нибудь свою ядерную штуковину и возился с ней, а она возьми да и взорвись. Вот что за люди: вообще не соображают, что делают!

Если б Слэн возился в гараже с какой-нибудь ядерной штуковиной, сейчас не его со стенки гаража счищали бы, а город Адамсвиль с карты США. Впрочем, местному Мегрэ я это решил не объяснять.

Кто-то добрался до Гарри Слэна раньше меня. И превратил в кровавое месиво его самого, его гараж, а заодно и мои планы. Список полезных контактов сокращался на глазах. Идти к Слэну в дом и рыться в его вещах (даже если б мне это позволили, что очень вряд ли) времени не было. Тем более не было времени допрашивать пять тысяч человек, работающих в АКПИ. Кто-то должен раскрыть глаза на происходящее ЦРУ – и быстро; и, чтобы новость вызвала доверие, лучше, чтобы ее сообщил не небритый, бледный, едва не падающий от усталости человек в угнанном автомобиле. Я сел в машину и помчался в Детройт, чтобы улететь первым самолетом в Англию; но по дороге остановился выпить чашку кофе, запихнуть в себя бутерброд и обстоятельно поговорить по телефону с Файфширом.

Продавец из газетного киоска бросил карамельку в беззубый рот, пососал ее и отправил языком за щеку. Затем пошуровал спичкой у себя в ушах и высунул руку наружу – узнать, не идет ли дождь.

На рекламном стенде сбоку от киоска красовался заголовок, отпечатанный в подражание торопливой скорописи – главная сегодняшняя новость: «ДВА ВУЛКАНА ПРОСНУЛИСЬ В ОДИН ДЕНЬ! СОТНИ ЛЮДЕЙ ПОГИБЛИ, ТЫСЯЧИ В ПАНИКЕ БЕГУТ».

Чтобы удовлетворить любопытство насчет этих двух извержений, платить престарелому распространителю мухобоек мне не требовалось. То ли его клиент, то ли клиент одного из восьми тысяч его лондонских собратьев уже купил газету и любезно оставил ее на заднем сиденье такси. Светофор загорелся зеленым, мотор взревел, и мы двинулись дальше в сторону Найтсбриджа.

Первый вулкан проснулся на острове под названием Когуана-де-Тик в южной части Атлантического океана, в том же архипелаге, что и Тристан-да-Кунья, опустошенный вулканическим извержением двадцать лет назад. Сейсмические волны распространились на много сот миль, вызвав землетрясения; по своим последствиям извержение в Когуана-де-Тик смело можно было назвать крупнейшим в двадцатом веке. По-видимому, именно из-за этих сейсмических волн снова проснулся и второй вулкан – Маунт-Сент-Хеленс в штате Вашингтон, уже извергавшийся в 1980 году. У прорицателей выдался удачный день: немало городских сумасшедших поспешили провозгласить, что одновременное извержение двух вулканов означает скорый и неминуемый конец света. И в кои-то веки в этих пророчествах была доля истины, пусть не для всего мира, но для многих и многих тысяч человек – хотя сами пророки об этом не подозревали.

Как ни странно, меня эта катастрофа скорее приободрила. Почему-то приятно было сознавать, что в безумном мире, полном маньяков, одержимых жаждой разрушения, Мать Природа еще не отказалась от своих прав и в любой момент способна устроить такой кавардак, рядом с которым бледнеют любые человеческие злодеяния.