В последние дни перед началом операции штабами фронта и армии производились всесторонние проверки готовности частей и соединений первых эшелонов корпусов. Но ни один штаб не проявил интереса к готовности к наступлению 311-й дивизии. Видимо, в штабе армии не обратили внимания на боевой приказ штаба корпуса, так как в период подготовки Висло-Одерской операции, в целях сохранения военной тайны, решения на бой докладывались старшим начальникам по карте и боевые задачи войскам ставились в устной форме. Задачи в письменном виде разрешалось ставить «дивизиям первого эшелона за три дня, дивизиям второго эшелона — за два дня до начала наступления»[20].

Эти боевые документы, по существу, фиксировали пройденный этап работы и в напряженные дни завершающего этапа организации и подготовки прорыва не могли представлять собой интереса. Генерал М. А. Сиязов, как показали последующие события, о своем новом решении командующему армией не докладывал. Военный совет армии, таким образом, до начала прорыва не знал о готовности нашей дивизии к форсированию.

8 января в 19 часов части дивизии выступили из района своего расположения и к 6 часам 9 января сосредоточились в лесу севернее отм. 115.2.[21] К 4 часам 13 января дивизия приняла боевой порядок для наступления. Первый эшелон дивизии, 1069-й полк, имея боевой порядок полка в три эшелона, занял исходное положение для наступления на участке исключительно Самбодзе — Татарческо; 1071-й полк, второй эшелон дивизии, — в районе садов, в полутора километрах южнее Вице-Всходне; 1067-й полк, третий эшелон дивизии, — в лесу, восточнее Воля Целеювска.

С наступлением темноты, скрытно от противника и от своего командования, выходили части дивизии на исходное положение для наступления. Если бы командующему армией стало известно о нашем выдвижении к берегу Вислы, он, безусловно, вернул бы дивизию в район, который был указан штабом армии, а тогда — прощай наш план боя, в успехе которого мы были уверены. А жили мы все тогда, и я, и командиры частей, одной лишь этой целью.

Мой командно-наблюдательный пункт был уже на восточном берегу Вислы в землянке, отрытой в дамбе реки. На старом КП была оставлена смена телефонистов с офицером, чтобы в случае звонка командующего они без промедления смогли бы соединить меня с начальством. Это было сделано с единственной целью — не вызвать никакого подозрения у командующего о смене КП.

Помню, уже после окончания войны мой старый знакомый генерал-лейтенант Баринов сказал мне:

— Не могу понять, как ты мог решиться на такой шаг, как форсировать Вислу. Ведь в случае неудачи тебя бы расстреляли!

— Я был одержим этой идеей, а в успехе был уверен на все сто процентов, — ответил ему я.

Мне хотелось перехитрить противника, разгромить его превосходящие силы и выходом на один из его флангов поставить его в очень тяжелое положение. Возможность такая была, и нужно было ею воспользоваться.

За двое суток до занятия пехотой исходного положения, вся артиллерия дивизии и пулеметные роты уже стояли на своих позициях в полной готовности к бою.

Наконец настал день атаки 14 января. По плану армии (фронта) 155-минутная артиллерийская подготовка атаки начиналась 25-минутным огневым налетом. Затем передовые батальоны дивизий первых эшелонов должны были в течение одного часа форсировать реку Пилица и овладеть плацдармами на западном берегу реки, а при успешных действиях передовых батальонов их успех развивали дивизии. На направлении главного удара армии (23-й стрелковой дивизии и 9-го гвардейского стрелкового корпуса) наступление войск сопровождалось двойным огневым валом на глубину 1–2 км[22].

Этот порядок устанавливался для войск, находящихся на плацдарме, и на нашу дивизию не распространялся. Мы были предоставлены сами себе. Планируя в дивизии огонь артиллерии и пулеметов, мы считали, что для подавления противостоящего противника и прорыва его обороны недостаточно будет ограничиться одним 25-минутным налетом.

В эту тревожную ночь саперы последний раз проверили состояние ледяного покрова реки. Полынья, как мы и предполагали, затянулась слоем льда. Погода, одна из главных проблем, которая беспокоила больше всего, не подвела. Можно было облегченно вздохнуть.

С оборудованного в дамбе реки наблюдательного пункта ведется наблюдение за левым берегом. Как и в прошлые ночи — тихо. Видно, немцы ни о чем не догадываются, хотя перед Мангушевским плацдармом противник непрерывно освещает ракетами подступы к своему переднему краю.

Подошло время действовать «рабочим войны». Командир саперного батальона майор Я. В. Матвеев дает последние указания своим командирам. Пять групп саперов под руководством командира роты старшего лейтенанта С. Ф. Денисова и сержанта М. У. Григоренко бесшумно ползком пробираются к противоположному берегу. Под самым носом у немцев они должны проделать проходы в минных заграждениях. Малейшая оплошность одного — и все может закончиться провалом. Работа саперов прикрывается дивизионом артиллерии, минометами и станковыми пулеметами. Эти средства огневого прикрытия еще засветло были нацелены и готовы по первому сигналу саперов обрушиться на противника.

Пошло около двух часов. На том берегу тихо. Как видно, саперам удалось незаметно подползти к переднему краю немцев. Внезапно противник открыл минометный огонь. Мины беспорядочно ложатся по руслу реки, образуя проруби. Через минуту все стихло. Ружейно-пулеметного огня не слышно — значит, немцы не обнаружили саперов. Проходит еще час. Наконец-то мы видим наших героев. Лица их возбуждены от пережитой опасности. Старший лейтенант С. Ф. Денисов докладывает:

— Задание выполнено!

Медленно, как вечность, тянется время. Через час в бой. На душе и радостно, и тревожно. Кто не переживал ночь перед атакой?! «Ведь самый страшный час в бою — час ожидания атаки».

Долгие военные годы не притупляют остроты чувств. Нервы натянуты, как струны. Тяжелый многодневный труд тысяч людей пройдет через главное испытание — жестокую проверку боем.

Передовой батальон выходит к самому берегу реки, готовый к действиям. Его командир майор Д. П. Маматов держится спокойно и уверенно. Он один из лучших командиров батальонов, поэтому ему предоставлена честь первому форсировать Вислу и пробить брешь в обороне противника. Бодрое настроение комбата передается бойцам и офицерам. Они шутят, острят и, как их командир, уверены в успехе. Глядя на этот спаянный боевой коллектив, тяжелая ноша добровольно взятой на себя ответственности перестает давить на плечи: эти ребята не подведут.

Стрелки часов отсчитывают последние секунды назначенного часа артподготовки. Все замерло в ожидании торжественного момента.

В 8 часов 30 минут тысячи острых языков пламени на плацдарме прорезают предрассветную темень, багровым заревом зажигая небо. Грянул гром пушек, затряслась земля, задрожал воздух. Началось! С наблюдательного пункта дивизии взвились зеленые ракеты — сигнал о начале дивизионного артиллерийского налета. Рядом раздался грохот пушек, заговорили мягким баском минометы, затрещали, захлебываясь от удовольствия, пулеметы.