В декабре 1914 г., по имеющимся подсчетам, на фронте номинально находились 32 регулярных армейских корпуса и количество войск эквивалентное 15 армейским корпусам второй линии. Общая численность солдат в таком случае должна составлять 2 млн 200 тыс. человек. Однако по аналогии с 9-й армией, в которой к 5 декабря в строю осталась примерно одна треть от номинальной численности личного состава, можно предположить, что реальное количество находящихся сейчас на фронте солдат не превышает 1 млн 200 тыс. человек. Разумеется, слова о «русском паровом катке», на которые так часто любят ссылаться военные корреспонденты, могут быть сознательным преувеличением, направленным на то, чтобы снизить стойкость противника и повысить моральный дух наших собственных солдат.

Великий князь наградил меня и Нельсона орденом Святого Владимира 4-й степени. Он был, как всегда, очень любезен, но, как мне показалось, выглядел усталым и озабоченным.

В день Рождества от великого князя пришло послание о том, что 26-го числа ожидается прибытие императора в Барановичи; в связи с этим он хотел бы, чтобы мы с Нельсоном оставались на месте до его отъезда.

Мы видели императора всего пять минут 28-го числа. Он возвращался с кем-то из своего штаба с длительной прогулки, которые привык совершать постоянно. Он беседовал с нами несколько минут, расспрашивал о том, на каких участках фронта мы побывали. Поезд царя стоял рядом с деревянным перроном возле поезда великого князя, и всю территорию окружал тройной ряд часовых: снаружи это были верховые казаки, далее – пешие казаки и, наконец, жандармы. Даже самым предприимчивым революционерам было бы сложно пройти сквозь такой кордон.

Все время в Барановичах мы посвятили совещаниям по вопросу боеприпасов. До своего отъезда император поблагодарил генерала Ханбери-Вильямса за содействие и заверил его, что, как он надеется, в будущем бюрократическая волокита не помешает налаживанию поставок в необходимых для фронта объемах.

В воскресенье император и большинство офицеров присутствовали на просмотре фильма, в котором были сняты сцены с фронта. Особенно тяжелым был один эпизод, посвященный похоронам сотен тел в общей могиле. Он продолжался около пяти минут, пока многие из присутствующих в зале не стали выкрикивать: «Довольно!»

Мы с Нельсоном вернулись в Варшаву 30 декабря. 2 января он отправился в 3-ю армию к Радко-Дмитриеву на Дунаец. Мы с ним были единственными фронтовыми наблюдателями британской армии, поэтому для нас лучше было разделиться, как бы мне ни хотелось оставаться рядом с этим человеком. Он прекрасно говорит по-русски, из-за чего стал очень популярен среди местных офицеров, у которых сумел заслужить уважение за свою храбрость.

Следующие несколько дней я провел в Варшаве, которая всегда была просто кладезем информации; особенно мне полюбились встречи в гостинице «Бристоль» с офицерами различных армий, возвращающимися из отпусков на фронт.

Даже тогда, когда враг стоял у ворот, Варшава оставалась на удивление беззаботным городом. Поляки были свидетелями, как немцев отбивали от города и тогда, когда они подходили к нему на более близкое расстояние, поэтому сейчас были на удивление спокойными. Было приятно повидаться со старыми друзьями, которые прибывали сюда в прекрасном настроении, предвкушая перспективу на несколько дней отдохнуть от тягот фронта. Спиртное было запрещено, но в гостинице «Бристоль» на этот запрет закрывали глаза, хотя для видимости шампанское подавали в заварочном чайнике, а пить его приходилось из чайных чашек. Когда я ужинал в других ресторанах, то всегда имел при себе фляжку. Как признался мне великий князь Борис, он брал с собой больше одной фляжки для того, чтобы иметь выбор на разный вкус, а также для того, чтобы хоть как-то скрасить пребывание на войне.

Варшава была настолько притягательной, что для того, чтобы не дать офицерам и прочему люду сбегать сюда в самоволку с фронта, приходилось принимать дополнительные меры. В гостиницах часто проводились неожиданные проверки, во время которых от офицеров требовали показать увольнительные. Любой солдат, находившийся на улице после восьми часов вечера, подлежал аресту и содержанию в крепости. Чайные и рестораны не имели права обслуживать солдат, которые, следовательно, могли питаться только армейскими пайками, для получения которых было необходимо предъявить документы.

В 1-ю армию, которая в настоящее время удерживает рубеж по реке Бзура, строго к западу от Варшавы, были переданы подкрепления из 2-й и 5-й армий. Три армии развернулись на территории между Вислой и Пилицей следующим образом:

1-я армия – командующий генерал Литвинов А.И., начальник штаба – генерал Одишелидзе И.З.:

V Сибирский корпус;

VI Сибирский корпус;

XXVI армейский корпус;

II Кавказский корпус;

I Сибирский корпус;

VI армейский корпус.

2-я армия – командующий генерал Смирнов В.В., начальник штаба – генерал Квецинский М.Ф.:

I армейский корпус;

II Сибирский корпус;

IV армейский корпус.

5-я армия – командующий генерал Плеве П.А., начальник штаба – генерал Миллер Е.К.:

XXIII армейский корпус;

XIX армейский корпус;

V армейский корпус.

После пребывания на германском фронте бои против австрийцев всегда были своего рода отдыхом для русских офицеров. Ниже приводится один из анекдотов, очень показательный для тех «щадящих» боев, что велись на фронте до событий под Перемышлем. Австрийский офицер, попав в плен, спросил, разрешат ли ему держать при себе своего денщика. Ему ответили, что никто не возражает, если только он сможет организовать это. Тогда он прокричал из русского окопа: «Эй, Фриц!» Когда Фриц ответил, офицер снова прокричал: «Фриц! Принеси мне мой багаж!» И еще где-то через полчаса Фриц рысью бежал к русскому окопу, нагруженный вещами офицера.

Однажды я обедал в гостинице «Бристоль» с начальником штаба гвардейского корпуса графом Ностицем и начальником 14-й кавалерийской дивизии генералом Эрдели И.Г. Я спросил Эрдели, почему русской кавалерии так и не удается сказать свое веское слово в этой войне. Он ответил, что причина, по которой командир I кавалерийского корпуса Новиков сделал так мало, чтобы тревожить немцев во время их отступления от Варшавы, заключается в том, что русская кавалерия находилась слишком далеко от передовой во время боев, которые вела пехота. Кавалерии потребовалась примерно неделя, чтобы переправиться через Бзуру и выйти противнику во фланг; но даже при этом, как оказалось, все переправы через реку выше по течению и все дороги, что вели через многочисленные болота, заняла вражеская пехота. Эти подразделения действовали эффективно и не дали возможности нарушить линии коммуникаций отступающих немцев.

14-я кавалерийская дивизия постоянно использовалась во фронтальных ударах по неприятелю, но такие удары редко бывают успешными. По словам Эрдели, Верховное командование просто не знает, как распорядиться кавалерией. Ее необходимо приберегать для решения свойственных именно для кавалерии задач. Кавалерию следует сводить в корпуса лишь на время, для решения определенных задач, например, так делалось для организации ныне выполняемого рейда на территории Венгрии на краю левого фланга. В остальных случаях кавалерийские дивизии должны быть приданы каждой армии. Кроме того, как рекомендует генерал, каждому корпусу необходимо придавать кавалерийскую бригаду, которая должна быть постоянно под рукой в момент, когда необходимо преследовать дрогнувшую пехоту противника.