– Бесит, – согласился Эдо. – Но не ужасно. Так, в меру. Может, в этом как раз проблема? Что мне надо, но не позарез? Иногда девчонки приводят к Тони в кафе за руку, и мне вполне хватает для счастья. На самом деле, правда хватает. Потому что в жизни в последнее время и так слишком много невероятного происходит. Оно уже не помещается в меня.

– Это я хорошо понимаю. Но тут помогает жадность. Возвышенное, благородное чувство, надо его в себе развивать. В меня моя жизнь, думаете, помещается? Да меня еще двадцать лет назад на куски разорвало! И каждый день продолжает заново разрывать. Но я все равно норовлю побольше захапать. Берите с меня пример!

«Вам хорошо говорить, вы мистическое явление, – подумал Эдо. – А меня же, если что, по-настоящему разорвет».

Но вслух сказал:

– Вот как раз сегодня я захотел, как вы говорите, захапать побольше. Решил, выпью для храбрости, пойду в тот двор и буду лбом об эту дурацкую дверь колотиться, пока не откроют. И вдруг – оп-па! – и лоб уже можно не расшибать, потому что рядом сидит проводник. Я правда нереально везучий. С вами-то, ясное дело, куда угодно можно пройти.

Проводник расхохотался так, что кофе расплескал.

– Вы меня в такой интересный момент встретили, что к Тони я сейчас сам хрен попаду, – сквозь смех сказал он. – Но это тоже можно считать везением. Просто своеобразным. Как, по-моему, вообще все у вас.

Эдо опешил. Он что, издевается? Это теперь у него такой новый прикол?

– Правда, правда, – заверил его Иоганн-Георг. – У меня сейчас, можно сказать, нервный припадок. Тяжелое обострение человечности. Или человекообразности? Короче, хронического антропогенеза. Я был плохой гоминидой. Допрыгался. Эволюционировал куда-то не туда… Извините, я сам понимаю, что слишком много и совсем не смешно шучу. Просто уже по самое не могу намолчался, и теперь меня несет.

– Да нормально вы шутите, – великодушно сказал Эдо. – Особенно «я был плохой гоминидой» – эту формулу раскаяния надо перевести на латынь и выучить наизусть, в католической стране пригодится. Просто все это… ну, как-то дико звучит. Что вы к Тони зайти не сможете из-за обострения человечности. Ну какой из вас человек?

– Примерно такой же, как из вас, – усмехнулся тот. – Еще и почеловечистей! Я все-таки здесь человеком родился, а вы – на изнанке. С нашей точки зрения, вы там все какие-то, прости господи, эльфы. Беспечно порхаете с цветка на цветок.

Эдо окончательно растерялся.

– Что, правда родились человеком? Я был уверен, вы… ну, странное что-нибудь. Например, падший ангел, или свихнувшийся демон, или чей-то удачно овеществившийся сон.

– Бинго! – обрадовался тот. – Сон и есть. Действительно крайне удачно овеществившийся! Просто не чей-то, а того человека, которым я долго был. И вот прямо сейчас снова стал на какое-то время. Ну, я надеюсь, что только на время. По крайней мере, до сих пор это всегда само проходило, буквально за пару дней.

– Ладно, – решил Эдо. – Если вы меня разыгрываете, то и черт с вами. Не в первый и, спорю на что угодно, не в последний раз. Будем считать, я настолько дурак, что поверил. От меня не убудет, а вам радость. Раз так, пошли выпьем. Я же еще когда мы с вами угнали рождественский поезд, решил, что с меня причитается. И с тех пор хочу… ну, для начала, как минимум, вас напоить.

– А чего до сих пор молчали? Тренировали волю?

– Ну так момента подходящего не было. Кого угощать? Видения? Голоса в голове? А в тех редких случаях, когда вас можно пощупать, вам и без меня наливают, только держись. Зато сейчас у меня никаких конкурентов. Глупо было бы такой момент упустить.

– Ладно, пошли, – согласился Иоганн-Георг, или как его там на самом деле. – Только учтите, – добавил он, поднимаясь с подоконника, – мне сейчас можно, максимум, бокал сухого вина. Как старшекласснице на новогодней вечеринке. Не знаю, какими делами вы занимались, пока мы не виделись, но даже если с утра до ночи отнимали чизбургеры у сирот, на пьяного меня-человека все равно не нагрешили. Никто во всем мире на это не нагрешил.

– Правда? – обрадовался Эдо. – Отлично! Я тоже в этом смысле не очень. В смысле, совсем не подарок. Значит, если все-таки чересчур увлечемся, устроим безобразный дебош.

– Вот сразу видно, что вы со мной совсем недавно знакомы, – кротко заметил тот. – А то бы вам в голову не пришло, будто безобразный дебош в моем исполнении это смешно.

В итоге отправились в «Шампанерию», взяли там бутылку какого-то заоблачно дорогого розе и, едва пригубив, вышли на улицу покурить. Стояли как два придурка с бокалами ледяной шипучки на ледяном же ветру без пальто, зубами пока не стучали, но к тому явно шло, и Эдо спросил:

– А вы правда с другом на погоду в карты играете? Или это Люси сама придумала?

– И в карты иногда тоже, – флегматично кивнул тот.

– Текущая холодрыга – ваша работа?

– И хотел бы еще больше испортить себе репутацию, но нет. Я нежный тропический овощ, я всегда за тепло.

– Значит, вы крупно продулись, – печально заключил Эдо.

– Да ни фига не продулся. Я как раз выиграл нам всем в покер шикарный, очень теплый конец сентября. Но друг внезапно слетел с катушек и устроил внеплановый климатический ужас. Не со зла, просто ему иногда становится очень надо все вокруг заморозить. Прям позарез. Как вам, к примеру, сходить домой и у моря там посидеть. Ну надо, так надо, что тут поделать. Обещал, вернет с процентами в октябре. Посмотрим. До сих пор вроде всегда возвращал. Но я, если что, давить на него особо не стану. Не настолько я склочный. В жизненно важных вопросах – нет.

Эдо хотел расспросить, почему холодрыга это жизненно важно, и не лучше ли ее любителям просто почаще проводить выходные в каком-нибудь ледяном аду, но в это время мимо прошли два совсем юных мальчишки с большущими рюкзаками. Они что-то возбужденно обсуждали по-испански, если слух его не обманывал, и озирались по сторонам, явно в поисках нужного адреса. Соображения про погоду сразу вылетели из головы. Сказал с завистью, какой сам от себя не ожидал:

– Счастливчики. Явно же только приехали. Сейчас отыщут свой хостел, бросят там вещи и всю ночь по городу будут гулять.

– Ну, мы с вами в этом смысле еще лучше устроились, – заметил Иоганн-Георг. – Они погуляют немного и уедут к чертовой матери. А мы здесь всегда живем.

– Приехать, погулять и уехать – это же счастье, – вздохнул Эдо. – Именно так я его себе всегда представлял. Ужасно мне этого сейчас не хватает. То есть я, упаси боже, не жалуюсь. Я же правда везучий, как в сказке. Отличная у меня получилась жизнь на границе между мирами, одной ногой здесь, другой там. Местами совершенно невыносимая, но крутая. Примерно такая, как всегда было надо – вот лично мне. Но все равно иногда очень хочется сесть в первый попавшийся поезд, или в автобус, поездов здесь все-таки слишком мало, одни электрички, толком не из чего выбирать… Знаете, как я раньше путешествовал? Наугад. Устраивал себе лотерею. Приходил на вокзал, смотрел расписание и уезжал на ближайшем поезде, куда бы он ни шел. Иногда до конечной станции, иногда выходил где-нибудь на полпути, зависело от того, сколько у меня было свободного времени и денег. Но даже на пригородной электричке до соседней деревни все равно было круто. Настоящее приключение, потому что оно само меня выбрало, а не я запланировал и осуществил.