– Пайлот, ты поедешь? – осторожно спрашивает его Бейб.

Он чешет голову, прежде чем просто ответить.

– Да.

– Ура! – радуется она, прежде чем поднять свой стакан с водой. – За выходные в Риме!

Я, Сэйра и Аттикус поднимаем стаканы.

– За выходные в Риме! – повторяю я. В этот период я никогда не носила с собой бутылки воды, но теперь со мной все время хотя бы одна. Как я жила? Очевидно, что в постоянном состоянии обезвоживания. В итоге я залпом выпиваю полстакана, прежде чем поставить его на место. На другом конце стола Пайлот внимательно следит за мной. Его губы дергаются.

Я моргаю, глядя на него.

– Что? – спрашиваю я.

– Ничего. Просто заметил, как мягко ты его поставила, – говорит он.

Я перевожу взгляд с воды на него. Улыбка поднимает кончики губ.

– Ага, видимо, какой-то парень шесть лет назад накричал на меня за то, как я ставлю напитки, и с тех пор я начала уважать стеклянную посуду.

– Сомневаюсь, что он накричал на тебя.

– Какой-то парень накричал на тебя из-за того, как ты ставишь свой стакан? – встревает удивленная Бейб.

Я опускаю взгляд, чтобы не рассмеяться. Снова глянув на Пайлота, я вижу, что он улыбается. Он смотрит на стол, но улыбается.

Я широко улыбаюсь Бейб.

– Ничего страшного. Я преувеличила.

* * *

Вернувшись в кухню, мы покупаем билеты на самолет в Рим. Бейб ищет в Google нам гостиницу, а Сэйра отдыхает на диване со своим ноутбуком. Пайлот сидит напротив меня. Он пытается привлечь мое внимание поверх экранов наших компьютеров. Он слегка машет головой вправо. Я смотрю вправо на синюю стену и хмурюсь. Он снова так делает, встает и идет к двери. Я встаю и иду за ним. Мой стул начинает падать, но я бросаюсь вперед и ставлю его на место. – Оставайся тут.

– Я не могу победить эти тупые стулья, – бормочу я, выходя из кухни. – Даже когда я встаю аккуратно, это неважно, они все равно переворачиваются, чтобы позлить меня.

Пайлот в коридоре, облокачивается о стену, скрестив руки на груди.

Я прислоняюсь к противоположной стене.

– Что случилось?

Он делает глубокий вдох.

– Как нам отправиться на поиски какой-то таинственной кнопки перезапуска, когда в Риме с нами будут Сэйра и Бейб?

Я убираю волосы за уши.

– Не знаю. Я подумала, что мы решим по пути. Может, мы сможем на время отделиться от них?

– Разве не легче было бы вообще не говорить им о Риме, а поехать без них и все исправить?

Я раздраженно вздыхаю.

– Она говорила о той самой поездке в Рим, то есть нашей предыдущей поездке, а они были там с нами, так что, может, я не хотела рисковать и менять обстоятельства, вдруг кнопка не окажется там из-за этого.

Я наблюдаю, как он нервно проводит рукой по волосам и мгновение смотрит на меня. Я поворачиваюсь, чтобы вернуться на кухню.

– Прости, что накричал на тебя вчера, – тихо говорит он.

Я разворачиваюсь и расцепляю руки. Он расцепляет свои и засовывает их в карманы. Я молчу, пока он не встречается со мной взглядом.

– Знаешь, для меня всё это тоже большой шок, – говорю я ему.

Он засовывает руки еще глубже в карманы.

– Просто казалось, что в тот момент ты пыталась…

Мое лицо суровеет, и он спешно добавляет:

– Я вел себя как придурок. Прости. – Он делает паузу, бросая взгляд на пол. – Я так же плох, как и стулья.

У меня вырывается смешок, и я отворачиваюсь.

Он переступает с ноги на ногу, и его взгляд находит мой с новой искренностью.

– Можем начать все заново? – спрашивает он.

Я выдыхаю, по мне пробегает облегчение. Я поворачиваюсь, обхожу угол и стою там, считая до трех, а потом возвращаюсь ко все еще стоящему на месте Пайлоту, очевидно, сбитому с толку.

– Привет, я Шейн Примавери, почти доктор, ненавистник кухонных стульев, любитель арбузов, французских тостов и писательства, – я протягиваю ему руку.

Он берет ее.

– Пайлот Пенн, никакой связи с перьевой ручкой[7].

Мы пожимаем руки.

– Так, значит, с шариковой ручкой? – дипломатично добавляю я.

Он энергично кивает со светящимися глазами.

– Именно.

* * *

У родителей мамы был старомодный проигрыватель. Мы не видим их так часто, как видим семью папы. Но когда мы их навещали, я всегда с нетерпением ждала, когда смогу поиграть с этим проигрывателем. Порыться в их коллекции альбомов в поисках «Мэри Поппинс». Осторожно поставить пластинку на устройство. Установить иглу так, словно вся моя жизнь зависит от этого. Улыбаться от уха до уха, когда музыка начнет играть как по волшебству. Провести многие часы, танцуя в их гостиной под «Суперкалифраджилистикэкспиалидошес». Этим утром я встала и снова пошла на первое занятие моего семестра за границей. Профессор дал нам наши первые пустые открытки и знаменитые варианты первых предложений. Я честно не помню, когда в последний раз садилась писать что-то не связанное с желудком. Казалось, словно я снова в той гостиной. Опускаю иглу на пластинку, полную музыки, наполняющую тебя светом изнутри.

До полета в Рим еще два вечера. Я сижу за кухонным столом, уставившись на начало моего первого поста в блог об учебе за границей. Я не знаю, что с ним делать. Переписать то, что писала в первый раз? Я выхожу из блога и открываю файл с набросками моего великого американского романа. Просматривая его, я чувствую, как в моей груди нарастает возбуждение. Я открываю пустую страницу и начинаю печатать, потому что, ну серьезно, почему бы и нет?

* * *

На моей странице уже три тысячи слов, когда в комнату заходит Пайлот с сэндвичем в руке.