Но идут. Почему? Что их держит? Она отпустила их, сделка закрыта, могли бы катиться, спасать свои шкуры. Разве не так они всегда поступают? Умные мальчики, должны были смекнуть, что, если ее пытались задержать еще в корпорации, то за ней придут.

– Красиво здесь, – прерывает поток ее мыслей Гагарин, – не думал, что ты любишь Англию.

– А я и не люблю, – честно отвечает Алиса, – это мой муж выбрал это место.

Она затылком чувствует, как собеседник удивляется. Да-да, все знают, что она никогда не говорит о личной жизни. Но теперь то что терять?

Лес выпускает их из своих объятий.

– Это что, бетонная дорога? – спрашивает Лайк.

– Смолфилд-Лэйн, – лаконично отзывается Алиса и поясняет, – Эти места охраняются законом, здесь ничего не перестраивали уже лет сто, только поддерживают в хорошем состоянии.

– Это я вижу, – подтверждает Лайк, перешагивая низенькую оградку, сложенную из камня, – Здесь, небось, и овец до сих пор пасут?

– Может, и пасут. Я не была здесь двадцать лет.

Гагарин присвистывает.

Они подходят к берегу водохранилища Агден, и по его кромке Алиса начинает считать шаги. То, что можно занять этим свои мысли, расслабляет ее. Триста десять, триста одиннадцать, триста двенадцать… Ласковое нашептывание воды, утренняя тишь, безлюдный берег. Как легко сейчас представить, что она просто вышла на утреннюю прогулку, чтобы теперь вернуться домой, поцеловать спящего Ника и ждать, когда проснется их непоседа, готовить ей блинчики с земляничным джемом и сметаной, услышать, как звонкий голосок зовет спросонок: «Мама!». Вот дуб, на котором когда-то висели качели. Четыреста семьдесят девять, четыреста восемьдесят. «Вот я и дома».

– На что мы смотрим? – спрашивает Лайк, и его вопрос можно понять: ограду он не видит.

Впрочем, Алиса тоже. Но она помнит, где именно располагается замок. Нащупывает, прикладывает руку – и дверь открывается. Со стороны это выглядит так, будто отрезали часть пейзажа и отодвинули в сторону. И в новом «окне» появляется тропинка, ведущая к дому. А вот и он, родной. Небольшой, деревянный, с необъятными окнами. Цветы в горшках, кресло-качалка на крыльце, возле лестницы – смешной гномик со зверским выражением на лице. Ник притащил его с одной из барахолок, на которых так любил бывать по выходным, и заявил: «Гляди, нашел садового гнома, который идеально подойдет к твоему характеру». Получил полотенцем по заднице, конечно, но гнома она оставила.

Она первая поднимается по ступенькам, берется за ручку. Дверь сканирует ее ладонь и услужливо распахивается.

– Добро пожаловать домой, моя любовь! – говорит дом голосом Ника.

Если бы сейчас входил он, то дом приветствовал бы его голосом Алисы. Они часто бывали в разъездах – после рождения Теи уезжал в основном Ник – и поэтому записали эти приветствия, привязанные к отпечаткам. Тогда это казалось милой мелочью, но сейчас – настоящим кощунством, голосом прошлого, голосом, который напоминает ей о том, что она потеряла целый мир и будет теперь жить с этим вечно. «Если только Аля не сотрет меня» – думает она мрачно и шагает внутрь.

Лайк с Гагариным тихо входят следом и оглядываются. Скользят глазами по простой мебели, деревянным полам, белым пушистым коврам, фотографиям на стенах, льняным шторам.

– Для дома, в котором не были двадцать лет, тут подозрительно чисто, – замечает Гагарин.

– Здесь боты. Регулярно убираются, ухаживают за садом, поливают цветы, пополняют запасы еды.

– У тебя всегда есть план отхода, да? – улыбается Лайк, и в этой улыбке Алисе чудится искреннее тепло. С чего бы это?

– Да, – легко отзывается она, – я всегда готова бежать. Как видишь, пригодилось. Да что вы стоите в дверях, как два истукана? Проходите, располагайтесь. Кто знает, сколько нам тут торчать. Есть хотите?

Они смотрят на нее так, будто она выжила из ума, и ее даже забавляет, насколько сформированный ею образ не вяжется с гостеприимством и домашним уютом. Надо еще фартук надеть – точно в обморок хлопнутся. Оба.

Пока они рассаживаются, Алиса идет в кухонную зону и начинает хлопотать. Она не делала этого с тех самых пор, как съехала из этого дома, но в те годы она обожала готовить, и даже частенько делала это сама, без помощи всяких принтеров и выпекателей. Сейчас на такую роскошь времени нет, но ей все равно приятно вновь оказаться на своей кухонке и представить хоть на секунду, что она там, в «двадцать три года назад».

Она возвращается к своим гостям с едой, ставит поднос на журнальный столик и устраивается на диване, стараясь не предаваться воспоминаниям, которые с ним связаны, гонит прочь картины счастливого прошлого, чтобы не было так горько жить своим настоящим. Садится она вовремя – на визуальное поле приходит сообщение о срочной входящей трансляции. Вся троица переглядывается и синхронно запускает поток видео. Алиса вздрагивает – она видит саму себя.

– Приветствую вас! Как вы уже знаете, все бионики вернулись в активный режим. Я прошу у вас прощения за то, какие неудобства мы вам доставили. Мы тестировали новый режим, и у нас произошел непредвиденный сбой. Но теперь все в порядке, и у меня для вас отличные новости. В качестве извинения мы запускаем беспрецедентную акцию – бесплатное бионическое тело. В ближайшие сутки вы можете получить бионика в любом офисе Я.Корпорации, не потратив ни единого уни. И поторопитесь, пока всех не расхватали! Возрастных ограничений в ближайшие сутки тоже не будет. Спасибо вам, что вы с нами!

Картинка гаснет, а у Алисы остается такое чувство, будто она проваливается сквозь землю.

– Что за черт? – спрашивает она у хакеров.

– В какое тело была загружена Аля, когда ее выпустила Стрелка? – спрашивает Лайк.

– Не в мое, если ты об этом, – отвечает Алиса, – это было бы слишком гадко.

– У тебя есть бионические копии тела?

– Естественно. Одна из них даже здесь есть.

– Одна из? Сколько их?

– Три. Одна здесь, одна в корпорации и одна… в другом месте.

– Получается, одно из двух: либо это качественная подделка, либо кто-то загрузился в твое тело.

– Кто, например? Аля?

Лайк игнорирует ее вопрос и обращается к другу:

– Гагарин, можешь проанализировать запись: это настоящая съемка?

– Уже делаю, – отзывается тот и через минуту добавляет, – Настоящая.

Алиса ругается сквозь зубы.

– История повторяется, да? – спрашивает Лайк, – Опять кто-то расхаживает в твоем теле и выдает себя за тебя.

Она смотрит на него заинтересованно:

– Успел посмотреть фильм? Я же стирала у тебя эти воспоминания.

По его лицу она видит, что задела его за живое. И, сама не понимая почему, получает удовольствие от этой мысли. Мелочно, да, но все равно приятно.

Она