ли я понимаю, что ваше пребывание на архипелаге может затянуться на неопределенный срок?

Клотильда благодарно улыбнулась.

Она верно рассудила, что несмотря на то, что официально ее семья пострадала от заговорщиков-магов, заставить змеючник под названием Двор Ангории относиться к ней доброжелательно невозможно, а растить детей в провинции значило остаться без защиты, но под постоянным подозрением и возможностью быть втянутой в закулисные игры. В колониях Эдачии члены дружественной монаршей семьи будут дорогими гостями. Может быть, на островах, среди разного рода искателей новой жизни какой-нибудь эдачиец составит ее счастье.

На третий день я пошла прощаться в казармы, позвав с собой Эрика. Никто из фрейлин не посмел за нами увязаться. Эрик нес две бутыли вина из моих запасов.

Мой жених пожал руку Прастону и выслушал от него тихое наставление беречь меня, а не то сержант найдет его за переправой через Стикс, не то, что на островах. Ничуть не удивляясь Эрик кивнул.

Когда разлили вино в солдатские кружки, вошел дежурный и доложил сержанту, что его дочь требует пропустить ее внутрь. Сержант вздохнул и кивнул караульному.

— Ваше Высочество, — обратился он ко мне. — Может, хоть вы скажете Гвендален, что рано еще ей в охранницы, а уж тем более ехать так далеко. Это младшая моя. Как сестры во дворец устроились, не дает мне покоя. Я ее, конечно, учил, как и остальных, но ей всего шестнадцать. А теперь и вовсе грозит на архипелаг за вами сбежать.

Вскоре к нашему застолью присоединилась бойкая и непоседливая девочка. Она притащила с собой узел с одеждой — собиралась уехать со мной сразу. Прастон взмолился:

— Скажите ей, что еще рано, Ваше Высочество!

— Конечно, рано, — поддержала я несчастного отца пятерых дочерей.

Две дочери Прастона вышли замуж за офицеров и перестали беспокоить отца, перенеся весь пыл на мужей. Еще две моими стараниями пристроены в охрану к Мирандии. Но по глазам самой младшей я видела, что она может доставить хлопот побольше, чем все остальные вместе взятые. Я такой же была. Прастона надо спасать.

— Гвендален, в шестнадцать лет ты меня защитить не сможешь, это мне придется выделять людей, чтоб тебя охраняли. Но если отец будет и дальше тебя учить, и ты станешь выполнять все его задания, через два года я позову тебя на Зубы Дракона. К тому времени корабли станут ходить на архипелаг регулярно, и ты без труда доедешь.

Девушка надулась, но сержант нахмурил брови, и ей пришлось согласиться. А я подумала, что ей и впрямь нечего делать в столице. Как и мне.

Заглянув попрощаться к мэтру Дюранту я ушла от него со списком минералов и растений, которые могут водиться на островах, и очень нужны ему для опытов.

За ужином присутствовал папенька. Учитывая это обстоятельство, а также наличие на столе любимого папенькиного вина, благоразумно позвали только узкий круг.

Если Альфред все эти дни был мрачен и неразговорчив, то папенька сегодня, напротив, веселился и пил бокал за бокалом, поднимая тосты то за невесту, то за дружбу с Эдачией, то за надежду, что дружба с Эдачией не пострадает от невесты.

— Я тебе сразу сказал, как только она вышибла Остральда, — раздухарился папенька после третьего бокала, — отдай ты ее этому шпиону, она же не остановится. Но ты всегда был упрям. Надо уметь вовремя признавать проигрыш.

Альфред мрачно выпил полбокала, а Клотильда и Миринда спрятали улыбки.

— Вот ты признал и остался без короны, — нашелся братец.

— Ах, если б я знал, как хорошо быть герцогом без герцогства, давно бы отрекся от престола. И поверь мне, мальчик мой, голова без короны лучше, чем голова без тела.

Глава 23

Сегодня день свадьбы! От этой мысли я подскочила на кровати.

— Ваше Высочество, леди Ретум и другие фрейлины собрались в гостиной и негодуют, что вы долго спите вместо того, чтобы читать благонравные тексты, слушать их наставления и принимать ванну с масками для лица и тела.

Не удержавшись, Дагни хихикнула.

— Передай, что принадлежности для ванны и масок они могут отдать Агни. Это и впрямь неплохая идея. С наставлениями и благонравными текстами они могут отправляться к Аиду.

Дагни сделала книксен и с глумливой улыбкой ушла передавать мои распоряжения. Я была уверена, что она доложит высокородным леди все в точности. Меньше чем через сутки служанки-двойняшки покинут дворец вместе со мной и сейчас не упустят возможностей покуражиться напоследок.

Из гостиной донеслось возмущенное кудахтанье, но вскоре стихло, завершившись громким хлопком двери. Агни отправилась набирать воду, я собиралась насладиться легким завтраком, когда дверь распахнулась.

— Кто... — вскинулась я. — Катриона! Ты приехала!

Утро стало окончательно счастливым. Я позвала сестричек, и мы завтракали вчетвером. Жаль, Сабина и Энни не доберутся. Слишком долог путь и с севера, и с юга, чтобы за три дня можно было доехать курьеру туда, а гостям — сюда. К тому же, обе сейчас в тяжести, что сделало путешествие невозможным. Катриона месяц назад произвела на свет здорового младенца и смогла отлучиться, оставив его на нянек и кормилицу.

Фрейлины сделали еще одну попытку приблизиться ко мне напоследок утверждая, что без их помощи мне на свадьбу не собраться. Но на пороге возникла грозная Катриона в статусе матери семейства, и это стало решающим аргументом. Я совершенно не хотела в это утро видеть никого, кроме самых близких.

Со мной провели все те процедуры, которыми грозились фрейлины, только без них самих.

Одевали меня втроем — подруга и неразлучные двойняшки. Этого было достаточно.

Когда все было готово, и темнозеленое платье с синим отливом облегало верх, колыхаясь снизу волнами бархата, Агни протянула шкатулку с фамильными драгоценностями. Гарнитур с сапфирами и изумрудами как ничто другое подходил к моему наряду. Я надела серьги, протянула руку к колье, но остановилась.

— Колье я надену на бал. Для официальной церемонии у меня другое украшение есть. Принеси мне резную шкатулку черного дерева.

Под изумленным взглядом девушек я достала медальон из бутылочного стекла и повесила его на шею, укоротив цепочку так, чтобы орден "За безумное винопитие" лег в вырез.

Папенька встретил меня вместе со всей семьей, но честь ввести невесту в святилище передал Альфреду — мол, это же Альфред меня выдает замуж, сам папенька ни при чем.

Увидев мое украшение Альфред сжал губы, но не стал устраивать