В дикой природе слониха не расстается с детенышем-самцом, пока ему не исполнится десять-тринадцать лет. Если разделить их искусственно, если слониха вынуждена видеть своего детеныша в беде и быть неспособной ему помочь… Я вспомнила, как Лорато бросилась вниз по холму, и, даже не замечая, что делаю, скрестила руки на животе.

— Я молилась о чуде, и однажды приехал Томас Меткаф. Братья Бастион хотели избавиться от Уимпи, потому что поняли: она вот-вот погибнет. Теперь, когда у них есть детеныш, слониха им больше не нужна. Томас продал машину, чтобы оплатить аренду трейлера и перевезти Уимпи на север. Она стала первой обитательницей этого заповедника.

— Я думала, это была Сира.

— И это почти правда, — сказала Невви. — Потому что Уимпи умерла через два дня после того, как прибыла сюда. Оказалось слишком поздно. Мне хочется верить, что, по крайней мере, перед смертью она знала, что в безопасности.

— А что с детенышем?

— У нас не было возможности привезти сюда еще и самца.

— Но вы следили за тем, что с ним стало?

— Этот детеныш уже взрослый самец, живет где-то, — ответила Невви. — Система несовершенна. Но мы делаем все возможное.

Я смотрела на Ванду, которая осторожно опускала ногу в воду, а Сира тем временем терпеливо выдувала пузыри под водой. На моих глазах Ванда вошла в воду и ударила хоботом, вызвав фонтан брызг.

— Томас должен знать, — через секунду произнесла Невви.

— О чем?

Лицо ее разгладилось, став непроницаемым.

— О ребенке, — ответила она, подхватила корзину с корками и объедками и направилась вверх по холму в сад.

Хотя мы с ней говорили только о слонах.

Приезд Моры, новой слонихи, был перенесен на неделю — в заповеднике закипели приготовления. Я энергично бралась за любую работу, пытаясь помочь подготовить загон для прибытия второго африканского слона. В такой суматохе я меньше всего ожидала встретить Гидеона в сарае с индийскими слонами. Он делал педикюр Ванде.

Он сидел на стуле за пределами стойла, просунутая через открытый проем в железной решетке передняя правая нога слонихи покоилась на балке. Гидеон что-то напевал себе под нос и секатором подрезал подушечки на ступне, удаляя костные мозоли и срезая кутикулы. Мне подумалось, что для такого крупного мужчины он был очень нежным.

— Скажите еще, что она будет лак для ногтей выбирать, — сказала я, подходя сзади и пытаясь завести разговор, который сотрет неприятное впечатление от нашего знакомства.

— Из-за болезни ног погибает пятьдесят процентов слонов, содержащихся в неволе, — ответил Гидеон. — Боль в суставах, артриты, остеомиелиты. Попробуйте сами шестьдесят лет постоять на бетонном полу.

Я присела рядом.

— Поэтому вы предпринимаете профилактические меры.

— Мы шлифуем трещины. Вытаскиваем камешки. Смачиваем ступни в яблочном сидре, чтобы раны не загноились. — Он кивнул в сторону стойла, чтобы я взглянула на левую переднюю ногу Ванды, которая была погружена в большую резиновую емкость. — У одной из наших девочек даже есть гигантские сандалии, которые сделала Тева, с резиновыми подметками, чтобы снять боль.

Я даже представить не могла, что можно настолько заботиться о животных; с другой стороны, слоны, с которыми я имела дело, пользовались преимуществом суровой местности, где их ноги находились в естественных условиях. У них были бескрайние просторы, чтобы размять затекшие суставы.

— Она так спокойно стоит, — продолжала я. — Как будто вы ее загипнотизировали.

Гидеон пропустил комплимент мимо ушей.

— Она не всегда так себя вела. Когда она приехала, была очень норовистой. Набирала полный хобот воды и, когда кто-нибудь приближался к ее загону, окатывала с ног до головы. А еще палками бросалась. — Он посмотрел на меня. — Как Гестер. Но по менее впечатляющим целям.

Я почувствовала, как зарделись щеки.

— Простите.

— Грейс должна была вас предупредить. Уж ей ли не знать!

— Ваша жена не виновата.

Что-то промелькнуло на лице Гидеона. Сожаление? Досада? Я его едва знала, чтобы по лицу понимать, о чем он думает. В это мгновение Ванда убрала ногу, просунула хобот через прутья загона и перевернула стоящий рядом с Гидеоном таз с водой, намочив ему брюки. Он вздохнул, поставил таз на место и скомандовал:

— Ногу давай!

Ванда опять протянула ногу, чтобы он закончил.

— Любит подразнить, — продолжал Гидеон. — Мне кажется, она всегда любила пошалить. Но там, откуда она приехала, за подобные шутки ее давно избили бы. Если она отказывалась двигаться, ее подгоняла рыжая рысь. Когда она только приехала, то стучала по прутьям и подняла шум, как будто ждала, что мы ее накажем. А мы ликовали и просили ее стучать еще громче. — Гидеон погладил ногу Ванды, и слониха осторожно втянула ее назад. Она вышла из ванной с сидром, хоботом подняла таз, вылила содержимое в сточную канаву и передала Гидеону пустой.

Я, поразившись такому поведению, засмеялась.

— Похоже, теперь она само послушание.

— Не совсем. Год назад Ванда сломала мне ногу. Я осматривал ее заднюю ногу, и тут меня укусил шершень. Я дернул рукой и ударил ее по крупу, чем, должно быть, напугал. Она просунула хобот между прутьями и стала бить меня о решетку снова и снова, как будто одурманенная. Только усилиями доктора Меткафа и тещи удалось заставить Ванду меня отпустить, — продолжал он. — Нога была сломана в трех местах.

— Но вы же ее простили.

— Слониха не виновата, — спокойно ответил Гидеон. — Она не в силах изменить то, что сделали с ней люди. Откровенно говоря, само по себе невероятно, что она вообще подпускает к себе человека после всего, что случилось. — Я наблюдаю, как он подает сигнал Ванде, чтобы та повернулась и дала ему вторую ногу. — Удивительно, что слоны способны прощать.

Я кивнула, а сама подумала о Грейс, которая хотела стать учительницей, а вынуждена сгребать навоз в сарае. Интересно, эти слоны, которые привыкли к клетке, помнят того, кто их туда посадил?

Я увидела, как Гидеон похлопал Ванду по ноге. Слониха втянула ее назад через отверстие в решетке, потопала толстой подушкой по полу, оценивая его работу. И я подумала, уже не в первый раз, что простить и забыть — не одно и то же.

Когда прибыла Мора, трейлер въехал прямо в загон с африканскими слонами. Гестер поблизости не было. Она паслась где-то на северном участке угодий, а машина подъехала к южному. Четыре часа Грейс, Невви и Гидеон пытались выманить Мору, предлагая ей арбузы, яблоки, сено. Играли на тамбурине, надеясь, что ее заинтересует звук. Включали через портативные колонки классическую музыку, а когда и она не помогла — классический рок.

— А раньше такое бывало? — прошептала я на ухо стоявшему рядом Томасу.