уничтожить документы, но их Руслана восстановила, какое-то там обращающее заклинание применив, так что ведьмы увидели, что уроды корыстные наших девочек уже оценить успели, отталкиваясь от их внешних данных. Цвет и длина волос, прозрачность кожи, мелодичность голоса и громкость крика…

— Уроды! — не сдержалась я, переживая так, словно сама там была и всё прямо сейчас происходило, а не уже давно закончилось.

— Мы все тоже так решили, — охотно продолжила уже не смеющаяся русалка, — а ещё весь Эгитарский океан раз и навсегда уяснил, что пьяные ведьмы — это очень страшно.

О, я в этом не сомневалась! Но не спросить не могла:

— Что они сделали?

Намику торопить нужды не было, она и сама горела желанием рассказать всё, что знала.

— Магам запечатали источники, капитана флота, девять его помощников и тех, кто бросился за борт в попытке самоубиться — прокляли… страшно прокляли, мы не знали, что так в принципе можно, но от этого проклятья вспенился океан, раскололись грохотом небеса, а на флагманском корабле тридцать семь суровых небритых вонючих пиратов разом обернулись тридцатью семью прекрасными девами.

Вот девчонки дают! У меня рука не повернулась злобной ведьме перекрыть доступ к ментальной магии, которой она жестоко злоупотребляла, а подруги без зазрения совести запечатали магию трём чёрным магам и натурально сгубили жизнь почти четырём десяткам мужиков.

Я догадывалась о том, что услышу дальше, но даже не попыталась перебить Намику.

— Ты знаешь, в тех документах они не просто опись составили, они прикинули, кого в какую страну и заведение можно выгоднее продать, опять же, основываясь на внешние данные и вкусовые предпочтения жителей разных регионов. В Мадрее, например, очень ценят розовокожих блондинок с большими небесно-голубыми глазами, в Астароте тёмненьких расхватают, как у нас коровье молоко, — это потому что под водой коров нет, а молоко у русалок дорогим деликатесом считается, — а в Хайрассу лучше вообще не заглядывать, потому что, цитирую, «драконы рыбу не переносят»! Рыбу! Ур-р-роды! И чёрные маги пиратам не только для тихой беспроблемной поимки наших девочек нужны были, в каюте капитана нашлись заготовки артефактов, которые при активации запечатают русалок в человеческом облике, когда их, значит, заставят хвосты на ноги сменить! Это ужасно, Еся, это просто ужасно! Я как представлю, какая беда случилась бы, не выйди Кайлани в большую воду и не прилети ведьмы на помощь… никто бы не узнал, понимаешь? Всё тихо и по уму было сделано, флот бы покинул океан раньше, чем кто-то заподозрил неладное. А дальше девочек просто невозможно было бы найти. Как? Где? Их собирались по разным даже не заведениям — странам развести! Украсть и продать! Это подло! Это так подло, грязно и отвратительно!

Я не знала, как и чем поддержать эту девушку, воспринявшую чужую боль, как свою собственную. Утешать и успокаивать я не умела…

— Мне очень жаль, — проговорила неловко, но искренне. — И я рада, что беды удалось избежать.

— Мы все тоже, — Намика подышала, успокаиваясь, и дальше продолжила уже с намёком на улыбку в голосе. — Знаешь, твоих подруг вся эта ситуация тоже ужасно разозлила, и дальше они, так нагло и демонстративно потягивая ром, распределили новообразовавшихся девушек по группкам в соответствии с ими же описанными предпочтениями разных стран. А потом передали всех морским змеям с заданием раскидать каждую по пиратским кораблям. Те визжали и умоляли пощадить, всё поднявшееся Штормовое войско стояло в состоянии глубокого шока и не рисковало вмешиваться, а когда всех «девушек» растащили по разным сторонам в поисках других пиратов, наш генерал всё же спросил, не слишком ли это жестоко.

Русалка хихикнула, я улыбнулась и услышала продолжение:

— Твои ведьмочки улыбнулись, так пакостно, все как одна, и сказали, что проклятье спадёт через четыре дня, и прекрасные девы вновь обернуться сомнительного вида мужиками.

Представила себе, как в момент страстного поцелуя златовласая хрупкая красавица оборачивается двухметровым мускулистым пиратом с волосатой грудью и не только, как застывает от изумления и ужаса целователь, как вдалеке слышится мужской визг других несчастных…

С Намикой мы смеялись громко и от души, мне так от её рассказа и вовсе даже дышать стало легче. Не зря говорят, что улыбка и смех — лучшее лекарство от душевных ран.

— Ты так детально рассказываешь, лично там была? — полюбопытствовала, отсмеявшись и теперь вытирая слёзы из уголков глаз.

— Не-е, — довольно протянула девушка, — штормовики наши как на место прибыли, так в соответствии с протоколом задержания активировали записывающие кристаллы. Мы их тут пересмотрели раз двадцать вместе и каждая по отдельности. Так хохотали! Но и злились ужасно. До сих пор злимся. Царь пересматривает систему охраны вод и подводного народа, и это, скажу тебе по секрету, то, чего мы не могли добиться шесть лет… Так что у нас к вам пятерым особая огромная благодарность.

— А мне-то за что? — удивилась я. — Меня там не было, это всё девочки…

— Есь, — немного устало и укоризненно перебила Намика, — не скромничай. Кайлани с подругами взялась вам помогать и из-за вас оказалась в океане, и только благодаря этому удалось спасти наших девочек. Так что твоя заслуга тоже есть, и немалая, — и тут вдруг спохватилась и встревожилась: — Ой, а чего это я разболталась? У нас же тут твой некромант на связи!

— Как на связи? — тут уже и я встревожилась и смутилась, бросила взгляд на полотенце и вообще растерялась, не понимая, как быть и к чему готовиться.

Головой закрутила, мокрые волосы вмиг похолодевшими ладошками пригладила, потом этими же ладошками совершенно глупо попыталась прикрыться. От моих действий вода в небольшой ванне пошла волнами и забулькала, и всё тем же мелодичным женским голосом весело сообщила:

— Да ты не бойся, он тебя только слышать сможет. Ну, я связь настраиваю?

Ответить я не успела, да и не смогла бы.

У меня отчего-то сердце забилось значительно быстрее и щёки взволнованно покраснели, задрожали похолодевшие пальчики, в животе затянулся тугой узел тревоги, и… Как же это? Я же не готова! Совсем не готова! А что говорить? А как себя вести? А?..

— Еся? — встревоженным знакомым голосом вопросила вода вокруг меня.

Голосом, в котором смешались потребность услышать мой голос, жизненная необходимость убедиться, что говорит со мной, и вместе с ними дикий, убивающий изнутри страх ошибиться, попасть не туда, услышать не ту или не услышать вообще ничего.

А у меня от одного звучания его голоса все мысли улетели из головы, тревоги уползли