– Фамилию Серебрякова она упоминала в это время?

– Вроде бы.

– А еще кого? Быть может, имена?

– Да всякие. Лена, Оля, Аня и так по кругу.

– А такую фразу, как «мне отмщение и аз воздам», вы часто от Лили слышали?

– Что-то было. Я еще подумал, бывает, когда у человека не все дома, а тут другой случай – все отсутствуют. Ушли в неизвестном направлении.

– Лена? Что за Лена? Подруга? Фамилия?

– Да не помню я никаких фамилий! Лиля все время что-то бормотала, не вслушиваться же! Она мне работать мешала, понимаете? Я пытался отключиться. Вы никогда не пробовали засыпать с включенным телевизором? Что вы делаете? С головой накрываться бесполезно, все равно не заснешь. Значит, остается погрузиться в собственные мысли и сосредоточить внимание на внутреннем раздражителе, а не на внешнем. Вот это напоминает мою с Лилей совместную жизнь. Поэтому не пытайтесь меня спрашивать, я все равно не смогу помочь.

– Допустим, вы меня убедили. Днем вы погружались в свои мысли и в работу, не обращая никакого внимания на девушку, которая жила рядом с вами, но ночью-то вы до нее снисходили? Ложились-то вы в одну постель и наверняка о чем-то беседовали?

– В постели мы вообще не разговаривали, если вам интересны столь интимные подробности. Лиля терпеть не могла всяких там сюсюканий, ее словарный запас ограничивался репликами, употребляемыми в порнографических фильмах. Подробности моей жизни ее мало интересовали, о своих многочисленных мужиках она тоже при этом не любила рассказывать. Вообще не так уж с ней было интересно в постели, сплошной театр одного актера. Она слишком была поглощена собой.

– Что ж. Все более или менее понятно. Но ночевать вам, Валентин Дмитриевич, придется здесь. Так что маньяков, занимающихся частным извозом, не опасайтесь.

– Как здесь?

– А что вы хотите? Вас задержали на семьдесят два часа. Если следователь сочтет нужным освободить вас по истечении этого срока…

– Да вы что, издеваетесь?! Из-за какой-то девки!

– В следующий раз будете разборчивы в связях, – злорадно сказал Алексей. Беликов не вызывал у него симпатии.

Услышав, что ночь придется провести в «обезьяннике», Валентин схватился за голову. Потом промычал что-то невразумительное.

– Простите, что вы сказали? – спросил Алексей.

Беликов поднял голову и вдруг спросил:

– А кто он вообще такой? Этот Серебряков?

– О! Это великий человек! Был бы, – добавил Леонидов. – Если бы не относился к окружающим его людям с таким презрением. Ему не простили…

Итак, Беликов отправился в «обезьянник», Алексей Леонидов – в метро. Попробуйте поставить знак равенства. Если метро не зоопарк, то только потому, что звери не в клетках, а на воле. Закон джунглей суров: чтобы успеть в нужное место в нужное время, изо всех сил работай локтями. Чтобы не обращать внимания на временные неудобства, связанные с необходимостью пользоваться общественным транспортом, каждый находит свой вариант. Некоторые читают. Иные спят. Леонидов думал. Прислонившись к дверям, которые открываются автоматически. Время было позднее, да к тому же воскресенье. В джунглях остались одни только львы, да и те были поддавшие.

«Надо изучать окружение Лилии Мильто», – думал Алексей. А если это окружение размером с толстую записную книжку, где преимущественно одни только имена? Одних Лен штук пять. Три Ани, две Оли. А Саш, Сереж и прочего, что называется, и не сосчитаешь! Лилия Мильто была общительная девушка. И то, что с ней не хотели общаться, ее не отпугивало. Она откровенно навязывалась. Как сказал Беликов: у нее в голове было пусто, все ушли. В направлении А. С. Серебрякова. Этот человек ее околдовал настолько, что Лилия ни с кем не захотела им делиться.

«Чего я голову ломаю! – спохватился Алексей. – Надо съездить к очаровательной Анечке Барышевой и вместе в этой книжечке покопаться! Авось Серега не приревнует». Его мысли прервал нечеловеческий вопль. В вагон ввалилась стая львят. То есть у них это называется по-другому. У львов. Как именно, он, убей, не помнил. Подвыпившие львята вели себя нахально. Лет пятнадцати-шестнадцати, одетые в дорогие шмотки, с банками импортного пива в руках. Картина, привычная для ночного метро. Все бы ничего, но в вагон затесались две газели – девчонки с воздушными шариками и глупыми газельими глазами. Их пасла сумасшедшая мамаша. Сумасшедшая, потому что оказалась в таком месте в такое время. Самый наглый львенок упал на сиденье рядом с перепуганной газелью, явно положив глаз на синий воздушный шарик, что бился у нее в руках. Сидевший напротив лев, крупный, сытый, с седыми висками, тут же сделал вид, что спит. Мамаша стала испуганно оглядываться. Алексей тряхнул головой – пора просыпаться, капитан. Львенок достал из кармана зажигалку, Алексей сделал шаг вперед. Зажигалка щелкнула, показался язычок пламени. Газель отшатнулась, мамаша вскрикнула, сытый лев напротив всхрапнул.

– Эй, пацан! – позвал Алексей. – Спички детям не игрушка.

– Чего тебе, дядя? – оскалился львенок.

Словно по сигналу его приятели стали сбиваться в стаю.

– Дети, – внушительно сказал Леонидов, – завтра ваши родители горько пожалеют о том, что оставили вас без присмотра. Не расстраивайте пап и мам, ведите себя примерно.

– Ты сам напросился, – клацнул зубами вожак и поднялся, оставив на время газель и синий воздушный шарик.

Леонидов как-то лениво перехватил его тонкую руку, не забывая ни на секунду, что перед ним ребенок. Издержки воспитания присутствуют, это да, здесь надо лупить родителей. Он аккуратно вывернул кисть, вынул из нее зажигалку и строго сказал:

– Мальчик, тебе уже исполнилось четырнадцать. У тебя есть паспорт. То есть документ. Ты даже можешь открыть свое дело. Согласно нашим гуманным законам. Согласно им же я организую тебе срок, и глазом не успеешь моргнуть. За хулиганство. Причем не на фешенебельном курорте будешь отдыхать, где ты привык. Пусть это не гуманно, но… Ты сам напросился.

Алексей сунул зажигалку в карман куртки и достал оттуда наручники. Пистолета нет, табельное оружие, как всегда, в сейфе. А этого добра…

– Мент! – всколыхнулась стая.

– Слава богу! – вздохнула мамаша.

Сытый лев приоткрыл глаза. А львенок перепугался. Всерьез. Леонидов почувствовал, как его рука задрожала, и разжал пальцы. Стая рассыпалась. Теперь это были дети. Просто дети.

– Тикай! – выкрикнул кто-то. Поезд остановился, автоматические двери открылись. Львенок рванулся к ним первым. Они вылетели из вагона и понеслись к выходу, дети из благополучных семей. «И чего им не хватает?» – с тоской подумал Леонидов, глядя вслед. В том-то и дело, что все у них есть! А хочется большего.

Теперь в вагоне было спокойно. Леонидов с удовлетворением отметил, что навел порядок на вверенной ему территории. Временно вверенной. Временно навел. Тьфу ты, черт!