Стоило Вовку рыпнуться, как его крепче прижали к доскам, недавая прервать обряд. И только когда весь строй приложился ко лбу Славка, и он,в пух расцелованный, приподнялся, пылая яростью и жаждою мести, сотня,хранившая все это время суровое и даже печальное молчание, вдруг разразиласьнеудержимым хохотом.

Сердцем Славко тотчас почуял зачинщика и с кулаками кинулсяна Леха.

Драка, впрочем, была недолгая: спорщиков растащили,пригрозив обоим киями. Тем дело вроде бы и кончилось…

Тем вечером Дарина привечала Леха весьма прохладно, невзираяна недовольство отца, который, напротив, с детской радостью узнал, какразделали Славка.

– Дай свинье крыла, все б небо взрыла! Он, Славко, как разтаков! – наконец вынес приговор Главач, полагая, что эти слова положатконец дурному настроению дочери.

Она еще пуще взъярилась:

– Добро, что злые словеса не йдут на небеса!

И вылетела прочь из хаты.

– Ненька [51] ее к Славку благоволила, вот идивчинка моя туда же, – пояснил сотник.

Но сердце предсказывало Волгарю, что не так все просто. Вконце концов Главач поведал вот какую историю.

Славко и Дарина – оба с Полтавы. Отец его доводился дядеюматери Дарины. Росли дети вместе, еще с малолетства дразнили их женихом иневестою, так кто же принимает всерьез детские игры?.. Одним из таких немногихоказался, однако, сам Славко.

Когда они были еще в ребячестве, случилось им быть навенчании общей родственницы. В суматохе никто не заметил, как Славко потянулДарину стать с ним рука об руку за спиною новобрачных. Свадьба, как то водитсяв Малороссии, шла вполпьяна, а потому никто не заметил ни особенной серьезностидетишек, ни их шепота – эхом ответам жениха и невесты священнику; ни того, какони обменялись колечками, сплетенными из ивового прута. И только когда молодыепошли вкруг аналоя, а Славко с Дариною двинулись за ними, шалость обнаружили.

Славка, конечно, высекли, Дарине сие тоже не сошло с рук.Дело завершилось общим смехом. Дети отнеслись к случившему иначе… И если годыпочти развеяли у Дарины воспоминания о том венчании и нерушимости данных вомладенчестве клятв, то для Славка они всегда оставались святы.

Услыхав сию историю, Лех побледнел так, что Василь принужденбыл поднести ему чарку первача и тем только привел в чувство. Главач порешил,что ревность обуяла молодого москаля, а тот с горечью понял, что, оказывается,еще не погасла для него злоехидная насмешка Судьбы, ибо уже второй раз в егожизни нечаянная свадьба становится препятствием к счастью… В то же мгновение онрешил отказаться от Дарины. Конечно, он сказал Главачу, что детские клятвыничего не значат, что Дарина по-прежнему свободна в выборе, а со Славком нужнотолько побеседовать по-мужски, по-отцовски, но не позволять ему возлагатькакие-то надежды на прошлую нелепость.

Насколько стало известно Волгарю, сотник последовал егосоветам. После той «мужской, отцовской» беседы на скуле у Славка засветилсяразноцветный фонарь, а вишневые и без того полные губы расплылись лепешкою.Видимо, он успокоился, образумился и перестал донимать Дарину ревнивымипопреками. Дарина тоже повеселела, перестала то и дело вступаться за Славка ивсю нежную чувствительность свою без помех обратила на Волгаря, в коем виделатеперь избавителя и спасителя.

Ну, а он? Он, с прошлой осени ставший фаталистом, не моготныне смотреть на Дарину с былым вожделением. «Ну, ничего, буду держаться сДариною лишь как с милою сестрою; со временем и она станет относиться ко мнелишь как к брату. Время ведь все пожинает!»

Изречь сие было куда легче, нежели вырвать из сердцазарождающуюся страсть. Так минул почти год, но видеть Дарину было Леху все женелегко; и он искренне обрадовался предложению Главача разделить его внезапноепутешествие.

* * *

Весть о свадьбе сына, которую готовился закатить родной братВасиля, Гриц Главач, привез Славко. Ему об том сделалось ведомо черезстаринного приятеля, который за делом направлялся в Переволочку, случайновстретился там с Вовком и передал приглашение.

Василь был очень доволен. Весточка от брата, с коим он невиделся уже добрых пять лет, взволновала его до глубины души, ибо не раз за этигоды доходили до Грица слухи о погибели его удалого младшего брата, лютоговрага всех басурман и католиков. И вот явилась возможность ко встрече!

Дарина, конечно, рвалась поехать с отцом, да, на беду,занемогла. Пришлось оставить ее дома, под присмотром рудого Панька,относившегося к Дарине с приязнью доброго дядюшки. В попутчики себе, как ужебыло сказано, Василь выбрал Леха Волгаря. Тот согласился с охотою, несмотря наобиженно поджатые вишневые губки Дарины и откровенную радость, сверкнувшую вбольших, по-девичьи красивых, темно-серых очах Славка…

Взяв нужный припас и двух запасных лошадей, они тронулись впуть майским ласковым утром.

Василь с каждой верстою, приближавшей его к родным местам,становился все веселее и как бы моложе. Казалось, он поспешает не на свадьбуплемянника, а на свидание с любимой! И велико же было изумление Леха, когдаГлавач ему открылся. Оказалось, кроме вести от брата, Славко передал емупривезенный с той же оказией нежный привет от Явдошки, вдовы-хуторянки, прежнейполюбовницы Василя, с коей тот не виделся столь же давно, как с братом; однаконе забыл ее и не утратил прежнего жаркого к ней вожделения. Явдошка нижайшепросила не миновать ее хутора по пути в Камень-Бабу, чтобы вспомнить милое ихсердцам былое…

Степь вокруг хатки казалась золотой от желтой розги изолотушника. Вишневый садик уже стряс наземь бело-розовые лепестки и теперьтемно зеленел, вяло шевеля листьями.

– Гей, бандура моя золотая,

Коли б до тебе тай жинка молодая!.. —

вдруг оглушительно взревело за спиной, и Лех, отвернувшисьот низкого, настежь распахнутого окошка, глянул на стол.