Нора испытала благодарность, когда Эдриан, уловив ее настроение, с жаром ответил на ласки. Вес его тела, решительность, с которой он взял ее за голову, чтобы удобнее было целовать, заставили Нору забыть о своих беспокойных мыслях.

Аромат его теплой кожи разбудил в ней животную страсть. Нора вцепилась в плечи Эдриана, выскользнула из-под него и сама оказалась сверху. Вытянувшись на нем, она в исступлении бесстыдно терлась о его тело, о мощный каменный стержень, но этого было мало. Тогда она обвила руками его шею, а ногами — бедра и приникла к Эдриану, как плющ. Побеги плюща мягкие, их легко остричь или поломать, но когда плющ пустит корни, он способен взобраться на самую высокую стену.

«Я никогда и никуда не отпущу тебя!»

Эдриан бедрами приподнял бедра Норы, но юбки мешали найти цель. Все эти одежды вдруг показались бессмысленными преградами. Чтобы избавиться от них, требовалось время и терпение, а ни того ни другого уже не было. Рука прикасалась к ткани на талии и этим оскорбляла кожу под ней.

Нора схватилась за застежки на рубашке Эдриана, но он поймал ее руку и замер. В тишине она вдруг услышала собственное дыхание — резкое и прерывистое, как у животного. Ее лицо покраснело. Она заглянула ему в глаза. Эдриан смотрел на нее не потрясенно, а зачарованно. На его лице медленно расплывалась улыбка.

— Подумать только, какая спешка, — пробормотал он.

Его голос, низкий и хриплый, был для Норы слаще музыки. Серебристые волосы Эдриана, растрепанные ее рукой, рассыпались по подушке. Белая рубашка была наполовину расстегнута и открывала загорелую шею. Нора нетерпеливо лизнула его кисть, удерживающую ее руку.

— Пусти меня.

— Не так скоро, леди Ривенхем.

Он притянул к себе ее голову и поцеловал глубоким, неспешным поцелуем, который проник до самой глубины ее существа. Его рука пробежалась по контуру ее тела и скользнула под юбку, лаская и пробуждая от сна каждую клеточку кожи.

Эдриан так ловко высвободил ее из юбок, что движения бедер казались частью любовного танца. А когда он повернул Нору, то она, снова оказавшись под ним, ощутила волшебную легкость, словно совсем лишилась веса. Его прикосновения, ласки окружали и обволакивали ее со всех сторон.

Эдриан помог ей избавить его от рубашки, и она, испытывая почти болезненное вожделение, принялась осыпать его грудь и живот градом поцелуев.

Он захотел стащить с себя бриджи, но она оттолкнула его руку. Нора сама хотела раздеть его. Узкие бедра, мускулистые ноги — тело, отлитое из металла. Она провела ладонью по жилистым икрам, прошлась ноготками по бедрам, взяла в ладони окаменевший фаллос и с восторгом услышала стон Эдриана.

Ждать она не могла и тут же придумала, как получить удовлетворение — быстро приподнялась и оседлала его, как жеребца. Нагнувшись для поцелуя, она губами ощутила его улыбку, направила стержень к цели и медленно опустилась на него. Он был слишком велик, и, несмотря на жгучую страсть, приходилось действовать осторожно. Ресницы Эдриана дрожали. Он крепко обхватил ее обнаженные бедра руками и заставил двигаться в нарастающем темпе. Их стоны слились в единую песню страсти. Ее губы метались по лицу Эдриана, осыпали поцелуями плечи. Каждый его бросок отзывался в ней сладкой судорогой.

Нора чувствовала, что, образуя сейчас единое целое, они выполняют свое предназначение, что только так и должно быть. Да поможет им Бог! До нее вдруг полностью дошел смысл его слов о родине и доме. Когда Эдриан говорил о них, то включал в это понятие и ее, Нору!

С каждым его броском возбуждение нарастало. Их взгляды, сцепившись, не отрывались друг от друга. Норе казалось, что только теперь она поняла его до конца, все «почему» и «зачем» прояснились. Больше никогда она не оскорбит его своим гневом. Она никогда не переставала его любить! Но теперь она любила его с открытыми глазами, понимая, как невозможна эта любовь и как скоро судьба и политика приведут ее к трагической развязке.

Любовь не может развязать этот узел, она лишь обострит все драматические обстоятельства и сведет их воедино. Но сейчас, в спальне, не было никаких драматических обстоятельств, был только он, и она была с ним, еще раз, еще раз, еще...

И вот наступила разрядка. Волна бешеной, почти болезненной эйфории накрыла Нору с головой. Она вцепилась в плечи Эдриана и упала ему на грудь. Его руки пробежались у нее по спине, стиснули ее и быстро перевернули. Нора вновь оказалась под ним. Сделав три мощных, глубоких рывка, он содрогнулся. Пик был достигнут.

Когда Нора соскользнула, чтобы одеться, Эдриан хотел ее остановить, но сдержался и в расслабленной сытой истоме стал наблюдать, как она деловито собирает свои вещи и удаляется в соседнюю комнату, чтобы принять подготовленную слугами ванну. Дверь за женой захлопнулась, а он вытянулся на кровати и задумался о произошедшем.

Сила не всегда приносит пользу мужчине. Ты можешь силой удерживать женщину, но это тебе ничего не даст. Эдриан отлично выучил этот урок. Ведь даже Бог ускользнул от него, когда он еще держал в руках четки.

Если бы в тот страшный день много лет назад Дэвиду Колвиллу удалось бы его убить, Эдриан умер бы верующим, и его вера освятила бы кровь, пролитую на каменные плиты Ходдерби. Но он поднялся, уже опустошенный не по своей воле и еще не ощутивший в себе эту новую пустоту.

Эта пустота не задевала Эдриана, пока он вновь не повстречал Нору. Раньше, он ощущал пустоту как силу, как преимущество, а не порок. Он умел расстаться со всем, чем угодно.

Но теперь, когда у него появилась Нора, его отношение к себе стало меняться. Прошлая жизнь казалась ему чередой захлопнутых дверей и пустых комнат, где бродит эхо удаляющихся шагов.

В меркнущем свете дня он представил себе Нору — изгиб скулы, обманчивую хрупкость плеч, мягкие губы, которые он с яростью пытался прокусить в том яблоневом саду. Он воображал ее, стоящую в соседней комнате за закрытой дверью, и пытался напомнить себе об уроке, который, казалось, выучил наизусть.

Самый твердый кулак не удержит того, что тебе всего дороже. Нет смысла преследовать добычу, если она все равно от тебя ускользнет. Но сейчас ему, как никогда прежде, хотелось броситься в погоню.

Нора села в кровати. Сердце бешено колотилось. Занавесь полога была сдвинута. На место, где должен лежать Эдриан, падали лунные блики.

Они вернулись в Ходдерби очень поздно и сразу после ужина пошли спать. Куда же он делся?

Сердцебиение постепенно успокаивалось. Что за кошмар ей приснился! Нора не могла вспомнить подробностей, помнила только, что была в лесу, ее окружали безносые неразличимые тени. Хотелось кричать, но тут вокруг нее сомкнулся круг вооруженных людей. Людей ее брата. Да, это был тот же отряд, который приходил за оружием. Они подняли мечи, и на снегу расплылись алые пятна крови.

Нора, дрожа, натянула на себя одеяло и нервно ощупала лицо. Какой странный сон! Она все еще не могла опомниться от страха и чувствовала ярость и унижение. Во сне она испытывала гнев не только на убийц, но и на себя.