Что-то крайне серьезное, бойко подумал Тод в ответ. Тут есть какая-то женщина по имени Глэдис, я ее еще не видел, но она еще могущественнее, и мы все только что отправились к ней строить какую-то важную волшебную конструкцию. Увижу — расскажу, сир.

Отличная работа, агент. Старая особь нас очень интересует. Упоминалась ли другая особь по имени Аманда?

Да вроде бы нет, соврал Тод, лихорадочно соображая, кто есть кто. Марк говорил о ней — о сестре Зиллы.

Когда что-нибудь узнаешь о ней, немедленно доложи мне. Осведомитель, которого я к ней приставил, временно вышел из игры.

Разумеется, о мой верховный маг, елейно подумал Тод и тут же поклялся себе, что нипочем не выдаст Арту двойника своей самой любимой тетушки.

Тут, к его радости, Верховный глава выпустил нить. Тод ощутил, как он подхватил другую, которая тянулась к какому-то другому незадачливому брату, засланному в эти края. У Тода было такое чувство, что он замарался. Какая гадость, когда этот тип лезет к тебе в голову! Ладно, пора за дело. И поскорее, пока этот сукин сын отвлекся на кого-то другого. Тод снова сосредоточился на Колесе и осторожно и нежно отщипнул свою нить. Он не ожидал, что это отнимет столько сил, но дело того стоило. Пусть теперь Верховный глава его поищет. Осталось только придумать, как лучше всего вернуться домой до того, как Верховный глава пустится на поиски.

Тод направил наследный дар в другое русло и был, мягко говоря, обескуражен: надо же, как укреплены, оказывается, пределы Пентархии! Как будто между мирами рос бескрайний шипастый лес, нашпигованный минами. Однако счастливая звезда наследника пятин не померкла. Тоду удалось различить местечко, где можно было пробраться — до него было рукой подать. Беда в том, что колдовать здесь было почему-то очень трудно. Тод еще ничего не делал, только посмотрел, а уже вымотался. Он пришел к выводу, что Иномирье в целом менее благоприятно для волшебства, чем его родной мир. Возможно, это их главное различие. Чтобы пробиться сквозь этот лес, ему, Тоду, нужно попасть в какое-то место силы или хотя бы очутиться рядом с ним. Он не стал обращать внимания на усталость и посмотрел, где тут подходящее место.

Поблизости — нигде. До ближайшего, которое он нащупал, было много миль на северо-запад. Ну ничего, транспорт у Тода есть — спасибо Арту. Он побрякал в кармане ключами от машины и с неодобрением поглядел на подъездную дорожку. Там стояло пегое маленькое страшилище брата Тони, ткнувшись носом в землю прямо перед шикарным серым авто Марка. У Марка была машина что надо. Может, и не того класса, что обожаемая «делмо-мендаччи», но все равно дорогая и хорошая. Машинка Тода рядом с ней смотрелась просто жалко.

Тод медленно двинулся по проезду, подбрасывая в руке ключи от недомашинки. Прошел между машинами — и тут до него дошло, что Марк не заглушил двигатель своего авто. Как тихо урчит! Чудеса. Точно, Марк же говорил, что оставил машину заведенной. К тому же вокруг машины нагромождено столько колдовских конструкций, что хозяин, наверное, угонщиков не боится. Однако Марк, судя по всему, невероятно увлекся этим их семейным скандалом, раз не вышел и не вынул ключи из замка — так, на всякий случай. На его месте Тод первым делом подумал бы об этом. Должно быть, Марк вот-вот вспомнит о машине и выйдет. А значит…

Мешкать Тод не стал. Ни малейших мук совести он не испытывал. С размаху воткнул свои ключи в зажигание пегой недомашинки и скользнул за руль настоящей машины Марка. Обмен есть обмен, даже если не вполне справедливый. Преграды и укрепления попадали наземь вокруг Тода, будто толстая паутина. В машине пахло чистотой и новизной. Блаженство. Сиденье снисходительно хмыкнуло — и приспособилось под Тода с его маленьким ростом. У Тода ушла секунда-другая, чтобы разобраться, где тут задний ход, но к тому моменту, как Марк показался на крыльце, он уже плавно катил по подъездной дорожке. Увидев в дверях бледную, строгую фигуру, остолбеневшую на пороге, Тод весело помахал Марку и по широкой дуге выехал на улицу. А там переключил передачу — и красотка-машина рванула вперед.

Уснуть по-настоящему еще нельзя — надо удержать Джо, пока на Лапуте-Блиш не пройдет нужное время. Морин все тянула его вниз, на тот уровень эфира, о котором сама до сих пор знала лишь понаслышке. Вниз, вниз…

Через некоторое время они повисли, по-прежнему тесно переплетенные, в пространстве, наполненном вихрями ощущений и тенями оттенков, где все на вкус отдавало тошнотворной сепией, а в ушах барабанил липкий дождь мелких пылинок. Что-то плохое, что-то неправильное шныряло на задворках чувств, тихонько топотало и почесывалось, тянуло по полу сознания студенистые щупальца непокоя. И отчасти… Морин представляла себе именно такой непокой — весь в шевелящихся ножках, он устроился на коленях толстой старухи, и это точно было плохо и неправильно. Страшные сны, подумала она. Возможно, это была ошибка.

Джо проснулся одновременно с ней — настолько тесно они сплелись. Как ни странно, он закончил фразу, на которой она его поймала:

— Если хочешь знать, это тоже жульничество. Вот уж не думаю, что меня могут вернуть домой… Какого рожна ты нас сюда притащила? Это очень скверный уровень эфира.

— Сама знаю, — ответила она — или, скорее, передала телепатически, поскольку здесь они были бестелесны. — Если знаешь лучше способ тебя сдержать, скажи. Мне надо было поспать.

Она ощутила, как в нем заворочалась паника и как он ее подавил.

— Если ты не знаешь, как отсюда выбраться, то заснешь на веки вечные. Наши тела умрут с голоду. Так ты знаешь, как выбраться, или нет?

— Нет, — призналась она. — Мне очень нужно было…

— Никогда не думаешь о последствиях, да?! Хуже меня! — (Она ощутила, как он задумался.) — Меня этому учили. Надо вспомнить. Да. Первым делом надо обрести здесь тела, иначе мы потеряем даже то, что у нас осталось. Давай, сосредоточься, ты, ведьма! Представь себе, что у тебя твое обычное тело.

Она представила. Именно то, как тщательно Джо скрывал панику, подсказало Морин, что дело не терпит отлагательств. Она оттолкнула свою собственную панику, пробудившуюся в ответ, и подумала о себе — о своем теле, каким она его знала. Длинные ноги, узкая изящная спина — особенно хороши крепкие ягодицы, — тонкие сильные руки, маленькая грудь, потом шея, нежная линия подбородка, волосы — ей очень нравился цвет, — веснушчатое большеглазое лицо… Пальцы на ногах. Узкие ладони. Красивый плоский животик.

И тело воплощалось, поначалу туманно — да, ей удалось как следует представить его себе. Джо тоже обрел какую-то форму, почти одновременно с ней, но Морин отметила про себя, что он подредактировал собственную внешность и лицо у него перестало быть грубым и мясистым. Морин не видела почти ничего, кроме лица, поскольку они по-прежнему были тесно сплетены — так же, как их разумы: стиснули друг друга в объятиях, обвили друг друга ногами — точь-в-точь любовники.