– Ты полностью отказался от моего эскиза и нарисовал свой, – произнес Синан. В голосе его звучало легкое недоверие, но никак не обида.

– Учитель, простите мою дерзость. Я не умаляю достоинств вашего проекта, но все же мне кажется, что вход в мечеть следует сделать иным – более величественным и поражающим воображение.

Синан мог бы презрительно ответить, что ему лучше знать, но он промолчал. Рассмотрев рисунок во всех подробностях, зодчий лишь спросил:

– Почему ниш именно семь?

Ответ был у Джахана наготове:

– Семь – это священное число. Земля состоит из семи слоев. Паломники, пришедшие в Мекку, должны семь раз обойти вокруг Каабы.

Синан погрузился в задумчивость. Потом он свернул рисунок и сказал:

– Этот проект следует переделать. Принеси мне другой. Если ты хочешь, чтобы я относился к тебе серьезно, постарайся, чтобы он был лучше прежнего.

Джахан принялся за работу. Он рисовал, чертил, занимался измерениями и мечтал. Но что бы юноша ни делал, он неизменно находился во власти тайного желания, в котором не осмеливался признаться даже самому себе. Он мечтал построить мечеть, которая напомнила бы Михримах о дне их первой встречи. О том дне, когда он впервые увидел девочку, преследуемую осой. Тогда на ней было ожерелье с семью жемчужинами. Выбирая мрамор и гранит для колонн, он останавливался на самых светлых оттенках, напоминающих цвета ее платья и покрывала. Купол поддерживали четыре башни, ибо в тот день в саду их было четверо: дочь султана, ее няня Хесна-хатун, белый слон и его погонщик. Единственный минарет, стрелой уходящий в небо, должен был напоминать своим изяществом и грацией фигуру дочери султана. В мечети, посвященной Михримах, имелось множество окон, дабы сооружение это всегда было полно солнечного света, золотистого, как волосы той, чье имя оно носило.

В течение нескольких недель Синан наблюдал, сколь самозабвенно трудится его ученик. Настал день, когда учитель отвел Джахана в сторону и сказал:

– Я ценю твои старания. Бесспорно, тебе еще многому нужно научиться, но ты обладаешь достаточной силой и твердостью. Пусть мечеть в честь Михримах Султан будет не только моим, но и твоим творением. Надеюсь, предоставленная свобода поможет тебе проявить собственное дарование.

Джахан поцеловал руку учителя и коснулся ее лбом. Он понял: какой бы ни была его жизнь прежде, с этого дня она станет иной. А еще он осознал, что именно в эту мечеть ему суждено вложить всю свою душу без остатка, не оставив ничего про запас.

Однако за Джаханом наблюдали и другие ученики. Особое доверие, которое оказал ему учитель, разожгло в их сердцах ревность и обиду. Но Джахан не догадывался об этом до тех пор, пока не стало слишком поздно.

К тому времени, когда возведение мечети Михримах близилось к завершению, главный придворный строитель Синан и его ученики получили новое, чрезвычайно трудное задание. Древние стамбульские акведуки давно уже нуждались в ремонте. Подобно дряхлеющим гигантам, они нависали над городом, ветшая с каждым днем. Меж тем население Стамбула стремительно росло, а значит, увеличивалась и потребность в воде. Где-то под толщей земли, под лабиринтами улиц, застроенных жилыми домами, мечетями, лавками, харчевнями, банями и скотобойнями, били святые источники, но их воды для разросшегося города уже не хватало.

Синан был готов взяться за решение этой задачи. Однако он не собирался ограничиться ремонтом обветшавших акведуков, возведенных еще во времена неверных: намерения его простирались намного дальше. Согласно плану зодчего, город следовало обеспечить водой, возведя несколько каменных мостов, устроив шлюзы и прорыв под землей тоннели. В огромных цистернах должен был храниться запас воды, используемый во время летней засухи. Конечно, столь рискованный проект имел многочисленных противников. Самым могущественным из них был Рустем-паша, зять султана, новый великий визирь и супруг Михримах.

С самого начала проект главного придворного строителя пришелся ему не по нраву. Стоит обеспечить город чистой водой – и приезжие со всех концов империи потоком хлынут в него, заявил Рустем-паша. Зачем нам новые бедные кварталы, рассадники всякого рода заразных недугов? В Стамбуле и так яблоку негде упасть. Городу совершенно ни к чему новые жители, каждый из которых привезет сюда свои надежды и разочарования.

У Рустем-паши нашлось немало сторонников, причем некоторые из них руководствовались собственными соображениями. Так, архитекторы, соперники Синана, завидовавшие его таланту, не хотели, чтобы тот взялся за столь важное дело, ибо не сомневались, что он добьется успеха. Суеверные люди считали, что никто из смертных не вправе забирать воду у гор, за исключением разве что Фархада, прошедшего сквозь гору Бизутун, дабы принести молока для Ширин. Имамы утверждали, что, нарушив покой Земли, строители разбудят злых джиннов и тогда все человечество ждут неисчислимые бедствия. Однако Синан не считал нужным прислушиваться к этому хору недовольных голосов и продолжал работать как ни в чем не бывало.

Джахан не мог понять, как учителю удается сохранять спокойствие и уверенность, невзирая на злостную молву и происки недоброжелателей. Далеко не в первый раз он убеждался, что Синан никогда не унизится до того, чтобы оправдываться перед клеветниками или же платить им той же монетой. Порой учитель напоминал Джахану черепаху, окруженную детьми, которые тыкают в нее прутиками: как и черепаха, Синан не пытался защищаться, он лишь прятал голову в панцирь, ожидая, пока опасность минует. Спасительным панцирем мастеру служила работа, в которую он окунался с головой, забывая обо всем.

Никола и Джахан, как и всегда, помогали учителю. Им было поручено провести все необходимые измерения, рассчитать углы склонов, определить ширину и глубину каналов и тоннелей, а также исследовать состояние природных источников. Готовый проект они должны были представить самому султану.

Сознавая, сколь ответственное задание им досталось, ученики зодчего испытывали не только гордость, но и трепет. Никогда прежде им не приходилось выполнять такую сложную работу. Бесспорно, обоим хотелось произвести впечатление на султана и разбить в прах все возражения великого визиря, но более всего они жаждали заслужить одобрение своего учителя. День за днем, не зная отдыха, Никола и Джахан осматривали родники и скважины, ручьи, подземные ключи и пруды, наносили их на карту и прикидывали, каким образом соединить все в единую систему. Наконец настал великий день – точнее, вечер четверга, – когда Синан и два его ученика, полные самых радужных надежд, отправились во дворец, дабы ознакомить султана с результатами своих трудов.

Их встретил не кто иной, как Рустем-паша. Приветствие его было вежливым, однако исполненным ледяной холодности. Увидав человека, похитившего у него Михримах, Джахан побледнел и сжал кулаки так крепко, что ногти впились в кожу. Великий визирь ничего не заметил. Благодаря своему гибкому и изворотливому уму он одержал в жизни множество побед, посрамив своих противников, и ныне предвкушал очередной триумф. Его неприязнь к уроженцам Анатолии была так велика, что, стремясь избежать появления в Стамбуле новых переселенцев, Рустем-паша был готов заставить весь город томиться от жажды.