Что касается внешности, можно сказать, что новый правитель вполне соответствовал представлениям современников об идеальном монархе. Ираклий был мужчиной во цвете лет (ему было тридцать шесть) весьма привлекательной внешности: среднего роста, сильный, крепкого телосложения, со светлыми волосами — их называли золотистыми, с голубыми, блестящими глазами и густой бородой. Современники отмечали, что он был хорошо физически развит, стоек в походах. Достойной внешности соответствовали интеллектуальные и нравственные качества императора: великодушие, доступность, высокая культура общения с людьми, широта горизонтов и разносторонность интересов. Если Провидение действительно стремилось спасти Византию, оно не могло найти лучшего кандидата в правители империи. Но на самом пороге своего правления Ираклий наверняка не мог даже себе представить, с каким количеством серьезнейших проблем ему предстоит вести борьбу.

Символом гигантского масштаба перемен, свершившихся за годы его правления, может служить тот факт, что именно он первым порвал с употреблявшейся до сих пор римской императорской титулатурой, отказавшись от поддержания иллюзии существования Римской империи. Он первым начал официально употреблять греческое слово «василевс», и именно благодаря его нововведениям Византия, которая с этнической точки зрения давно уже фактически была греческой, в свою дальнейшую историю вступает как страна, официально пользующаяся греческим языком. Так что, если относиться к делу чисто формально, правы те, кто считает, что история Византии начинается как раз с Ираклия. Правда, как уже неоднократно повторялось, исторические перемены никогда не совершаются неожиданно и быстро. Как правило, изменения — это длительные процессы, происходящие постепенно и незаметно для современников. Рождение Византии понемногу свершалось и при Константине Великом, и при Аркадии, Юстиниане и Ираклии. Страна становилась самой собой и взрослела на протяжении веков и поколений.

Вернемся, однако, к самому Ираклию. Здесь уже говорилось о его достоинствах и заслугах, стоит, однако, сказать пару слов и о недостатках. Современники отмечали, что Ираклий, как это часто бывает с людьми умными и благородными, был чрезмерно нервным и впечатлительным, а порой нерешительным и переменчивым. С течением лет он все чаще действовал по настроению, временами даже впадал в неврастению, легко попадал под сильное влияние других людей, и прежде всего своей второй жены Мартины и патриарха Сергия. С годами, ближе к старости, его стали мучить всяческие страхи и фобии: он не переносил моря, не мог даже его видеть, а от одной мысли о морской переправе приходил в ужас, граничивший с болезнью. Был момент, когда он никак не мог заставить себя взойти на корабль, чтобы преодолеть узкую полоску воды, отделявшую азиатское побережье от Константинополя, и пришлось навести мост на судах, чтобы император перешел на другую сторону, но даже по мосту он шел практически с закрытыми глазами.

Родом Ираклий был из очень знатного семейства. Многие его предки покрыли себя славой на высших армейских должностях, командуя войсками в самых разных войнах. Не исключено, что в их числе был и тот Ираклий, который во времена императора Льва в 471 году совершил победоносный поход из Египта против вандалов и захватил побережье Ливии. Отец будущего императора, которого также звали Ираклием, во времена Маврикия прекрасно сражался с персами на восточных границах. В награду он получил должность экзарха Африки — то есть территории современного Туниса и части Алжира. В качестве заместителя он забрал туда и своего брата.

И именно оттуда, из карфагенского порта, экзарх отправил флот под командованием своего сына Ираклия, когда правление Фоки стало грозить гибелью под напором персов, славян и аваров стране, раздираемой к тому же изнутри яростными религиозными спорами и сварами цирковых партий. Поход оказался неожиданно легким: Константинополь был занят без какого-либо сопротивления в самом начале октября 610 года.

От брака с Евдокией, заключенного в день коронации, у императора было двое детей: сын Ираклий Константин и дочь Епифания. Но уже через два года, в 612 году, Евдокия умерла, а вдовец сразу же снова женился — на своей племяннице Мартине. Брак был заключен, несмотря на бурные протесты патриарха Сергия и всего духовенства, считавших, что муж и жена находятся в непозволительно близком родстве. Потомство от этого союза было многочисленным — несколько сыновей и несколько дочерей. Однако многие из них были физически или психически неполноценны, и в этом усматривалось некое проклятие за непослушание воле духовенства.

Сведения, которые имеются в нашем распоряжении о столь продолжительном и исключительно важном правлении, весьма скромны. От этого периода до нас не дошло никаких серьезных исторических трудов — увы, не нашлось никого, кто мог бы сыграть при Ираклии ту же роль, что Прокопий при Юстиниане. У нас есть лишь краткие записи из составленной в годы правления Ираклия летописи под названием «Пасхальные хроники», но она заканчивается 627 годом, а также отрывки из составленных спустя сто пятьдесят лет летописей Феофана и Никифора. В этой ситуации ценным источником информации становится поэтический труд Георгия Писиды — диакона и архивариуса храма Святой Софии, — в котором он воспевает великие деяния Ираклия, и прежде всего его победы в войне с персами.

К этой войне императора просто вынудили — сам он искренне стремился к миру. Сразу же после прихода к власти Ираклий отправил посольство к правителю Персии, предлагая прервать военные действия и приступить к переговорам о мире, раз уж смерть Маврикия теперь отмщена казнью Фоки. Но Хосров даже не потрудился ответить на его послание, будучи уверен в превосходстве своих сил, которое в последнее время подтверждалось великолепными победами. Так что императору просто не оставалось ничего иного, кроме как принять вызов и вступить в борьбу с противником.

В Каппадокию, расположенную на востоке Малой Азии, был отправлен один из талантливейших полководцев своего времени — Приск. Он был зятем предыдущего императора — ненавистного Фоки, и от гибели его спасла не столько слава великолепного военачальника, сколько то, что именно он организовал заговор против собственного тестя и вызвал из Карфагена Ираклия. Правда, сделал он это в надежде на то, что после падения Фоки трон достанется ему, посчитав Ираклия лишь инструментом для получения власти в свои руки. Но его план провалился, поскольку народ категорически не желал видеть порфиру ни на ком, связанном семейными узами с низвергнутым тираном. Приск, хотя и затаил злобу, вынужден был притвориться лояльным к новой власти.

Как военачальник он добился определенных успехов, заставив персов летом 611 года покинуть занятый ими каппадокийский город Кесарею. Но в том же самом году персы захватили сирийскую Эмесу, так что по существу положение осталось тем же, что и раньше. Ираклий лично отправился в Кесарею, чтобы там обсудить с Приском вопросы дальнейшей стратегии в этой тянувшейся уже многие годы войне. Но полководец даже не потрудился явиться на встречу с императором, отговорившись якобы тяжелой болезнью. Это было неслыханное оскорбление, но Ираклию пришлось проглотить его, поскольку в Каппадокии не было никаких воинских соединений, находившихся в его собственном подчинении. Сделав вид, что ничего не случилось, император возвратился в столицу.