— Именно этого ты заслуживаешь, — говорю я.

— Как вы, черт побери, выяснили это? — спрашивает он.

— Ты создан для меня. Но ты связался с этой вешалкой. И пытался скрыть это.

В его глазах мелькает догадка.

— Так это вы… — начинает он.

— Вот именно, — прерываю я. — Итак, тебе известно, зачем ты здесь.

Мой голос холоден, как каменный пол. Я резко поднимаюсь и иду к скамье, где разложены мои инструменты.

Гэрес снова начинает говорить, но я вырубаю звук. Я знаю, как умеют убеждать адвокаты, и не дам сбить себя с толку сладкими речами. Я открываю мешочек на молнии и вынимаю вату с хлороформом. Потом возвращаюсь к Гэресу и становлюсь рядом с ним на колени. Одной рукой схватив его за волосы, другой я прижимаю к его рту и носу вату. Прежде чем погрузиться в бессознательное состояние, он дергается так конвульсивно, что в конце концов прядь его волос остается у меня в руке. Хорошо, что на мне резиновые перчатки, иначе его волосы порезали бы мне руку. Меньше всего мне хотелось бы, чтобы моя кровь смешалась с его кровью.

Когда он отключается, я разрезаю на нем одежду. Потом беру ремень с кресла Иуды и укрепляю вокруг его груди, под мышками. Элементарный шкив и подъемное устройство уже прикреплены к одной из потолочных балок. Теперь я присоединяю к ремню крюк. Я поднимаю тело Гэреса с помощью лебедки, так что он качается, как омела на ветру. Когда он оказывается в воздухе, мне хватает нескольких мгновений, чтобы расстегнуть наручники и прикрепить его к Рождественскому дереву.

К стене прикреплены две планки, так что получились очертания креста Св. Андрея, они густо покрыты колючими ветками голубой норвежской ели. К каждой половине креста я прикрепляю кожаные ремни, которые обвязаны вокруг его запястий и лодыжек. Я разжимаю сжатые кулаки Гэреса и привязываю его кисти к кресту. Наконец я снимаю крюк и даю ремням на запястье натянуться. Его тело оседает, и на мгновение меня охватывает тревога. Неужели ремни недостаточно крепки? Коротко скрипнула кожа ремней по дереву, потом настала тишина. Он висит, как мученик-апостол, на стене темницы.

Я вынимаю свою кувалдочку и заостренные слесарные зубила, выбранные для этой работы. Теперь мы будем вместе до Рождественской ночи. Я намереваюсь насладиться каждым мгновением сорока восьми часов, которые мы проведем вдвоем.

Очень немногие совершают убийство из филантропических или патриотических побуждений… Что же до большинства убийц, это весьма неправильные люди.

Четыре детектива-инспектора сидели с каменными лицами в помещении, которое раньше было кабинетом Тома Кросса, а Джон Брендон выдавал им официальную версию отстранения суперинтенданта. Иногда Брендону хотелось снова стать одним из них, чтобы можно было объяснить причины совершенного поступка и не подорвать свои позиции.

— Теперь нам следует оставить все это позади и двигать расследование дальше, — сказал он бодро. — Ну что, как обстоят дела с Макконнелом?

Кевин подался вперед на стуле.

— Я сделал, как вы велели, сэр. Он вышел из камеры незадолго до полуночи, и с тех пор за ним следят. Пока что он не сделал ни шагу в сторону. Он отправился прямо домой, вроде бы лег спать, судя по свету в окнах. Сегодня утром он встал в восемь и пошел на работу. Я послал одного парня в гимнастический клуб, он вроде как хочет вступить туда, а другой остался снаружи, на улице.

— Продолжайте в том же духе, Кевин. Что-нибудь еще? Дейв, что там в компьютере?

— Мы просмотрели множество номеров машин типов с судимостью за преступления против геев — избиение и непристойные выходки. Мы сверяем списки с теми, которые Дон Меррик получил от агентов бюро путешествий: людей, которые проводили отпуск в России. Как только мы получим психологическую характеристику, сможем что-то выяснить, но сейчас это трудно сделать, сэр.

Подала голос Кэрол.

— В некоторых тяжелоатлетических ассоциациях сказали, что они снабдят нас списками членов, которые бывали в России или участвовали в соревнованиях с русскими спортсменами.

Дейв состроил гримасу.

— О, боже, опять эти списки, — простонал он.

— Я вошел в контакт с производителем кожи, — сказал Стенсфилд. — Самым большим импортером в Соединенном Королевстве. Я спросил его о нашем куске кожи, и он сказал, что если это оленья кожа, то уж никак не куртка обычного рабочего. Он сказал, что это, скорее всего, кто-то, имеющий влияние, но не реальную власть. Вы понимаете, да? Кто-то вроде инспектора-детектива. — Он усмехнулся. — Или чиновника из ратуши, быстро делающего карьеру. Помощника начальника вокзала. Второго помощника капитана на корабле. И все такое.

Дейв усмехнулся.

— Я прикажу ХОЛМЗ проверить бывших кагэбэшников.

Брендон хотел было что-то сказать, но тут зазвонил телефон. Он взял трубку:

— Брендон слушает… — И тут лицо его стало деревянным, как гроб, который, судя по всему, в эту минуту взвалили ему на плечи. — Да, сэр. Буду там сейчас же. — Он осторожно положил трубку и встал. — Начальник полиции хочет узнать, каким образом сегодняшняя вечерняя газета вышла в таком виде, в каком вышла. — Он прошел по комнате и остановился у входа, положив руку на дверную ручку. — И пусть тот, кто полоскал наше грязное белье в тазу мисс Берджесс, молится, чтобы я смог убедить начальство не карать его в назидание другим. — Он улыбнулся Кэрол ледяной улыбкой. — Или ее, если уж на то пошло.

Тони запер дверь кабинета и, улыбаясь, весело помахал рукой секретарше.

— Я пойду позавтракаю, Клэр. Наверное, в кафе «Дженет» в Темпл-Филдз. Инспектор Джордан должна прийти в три часа, но к тому времени я вернусь. Ладно?

— Вы уверены, что не хотите ответить на звонки журналистов? — спросила Клэр ему вслед.

Тони на ходу обернулся.

— Каких журналистов? — спросил он.

— Во-первых, Пенни Берджесс из «Сентинел Таймс». Она пытается дозвониться каждые полчаса с тех пор, как я вошла. Потом звонили из всех центральных газет и с Брэдфилдского радио.

Озадаченный Тони нахмурился.

— Зачем? — спросил он. — Они сказали, что именно им нужно?

Клэр подняла номер «Сентинел Таймс», купленный в газетном киоске на территории университета.

— Я не психолог, Тони, но мне кажется, что это как-то связано вот с этим.

Тони замер на месте. Даже через комнату он мог прочесть заголовки и рассмотреть свое фото, напечатанное на видном месте первой полосы. Тони как магнитом потянуло к газете, но потом он прочел подпись Пенни Берджесс под обеими статьями.

— Можно? — хриплым голосом попросил он, протянув руку к газете.

Клэр отдала ему газету, наблюдая за реакцией. Ей нравился босс, но она была человеком и наслаждалась его смущением. Тони торопливо перевернул первую страницу, ища полный текст, и прочел с нарастающим ужасом: