— Так, стоп! — морщится Диана. — Никаких детей на девичнике. Давайте выпьем за Мирру и ее переезд. Пусть он станет началом счастливой жизни.

Подруги уезжают от меня в десять вечера, после трех выпитых бутылок вина и десяти килограммов сплетен. От Дианы я узнаю, что Вика находится в процессе развода с Семеном и обитает в скромной однушке, оставшейся ей от бабушки. Очевидно, Сергей до сих пор не воспользовался возможностью воссоединиться с возлюбленной на собственной жилплощади. Неужели Савва снова оказался прав? Даже если и так, не испытываю ни малейшего удовлетворения на этот счет. Пусть во многом Вика заслужила то, что имеет, но злорадствовать, глядя на руины чужой жизни — это какой-то особый сорт сволочизма. 

Я в последний раз окидываю взглядом стены квартиры, в которой прожила два года, и пытаюсь нащупать в себе хоть толику грусти или сожаления. Их нет. Здесь мне было комфортно, но не более того. Супы из микроволновки, просмотр сериала в одиночестве и однообразный секс с Никитой. Ни единой причины для ностальгии.

Когда в дверь раздается звонок, я не могу не закатить глаза. Он действительно все это время сидел под окнами, верный своему амплуа сталкера?

— Мы же договорились, что я позвоню... — Эта фраза вянет у меня на языке, потому что на пороге стоит не Савва. 

— Привет, Ландыш, — обдав меня парами элитного пойла, с кривой улыбкой произносит бывший муж. — Незваный гость хуже татарина, но я рискнул.

Чтобы не разговаривать в подъезде, я кивком приглашаю его войти, но дверь до конца не прикрываю. Все равно я выпровожу его уже через минуту.

— Откуда ты знаешь, где я живу?

— Вика сказала. Встретил ее случайно, — многозначительно уточняет Вельдман, давая понять, что в курсе их всплывшего секрета. — Я посчитал нужным приехать и объяснить… Не надо зверем смотреть, Мирр. Я не такая сволочь как ты думаешь.

Я не удерживаюсь от саркастической усмешки.

— Правда? 

— Сволочь, но не настолько, — примирительно произносит экс-муж и, глубоко вздохнув, закладывает ладони в карманы своего неприлично дорогого пиджака. — Для меня всегда лишь ты существовала — а иначе стал бы я на тебе жениться. Но я мужик, понимаешь? Дома и в постели любому признания хочется, а в один момент мне стало казаться, что я этого лишился. В сексе тебе будто со мной скучно было… будто милостыню просил. Из интересов у тебя работа всегда на первом месте. Это лупит по самооценке, Ландыш. А тут Вика твоя подвернулась… вечно текущая и доступная, готовая в рот заглядывать. Я не сдержался. Просто не хочу, чтобы ты считала меня сволочью. Хочу, чтобы поняла…

— Ты решил переложить на меня ответственность за свой поступок, чтобы я поняла? Убедить меня в том, что в нашем браке я вела себя как фригидная карьеристка, чтобы мне было проще принять твою измену? Так я и до брака такой была, Дим — фригидной карьеристкой. Для чего ты на колено-то встал? Думал, узы священного брака превратят меня в ту, кем я не являюсь?

Примерно то же самое говорила мне Вика однажды. И ей и Вельдману хотелось убедить меня в том, что их предательство случилось с моей подачи, и еще полгода назад они бы с успехом это сделали. Но не сейчас. Я вовсе не фригидная и не упертая карьеристка — просто Дима не тот мужчина. С Саввой я думаю о сексе постоянно, и с ним работа отошла на второй план. Наверное, и для Вельдмана я не та же женщина, если он так легко списал меня в хлам. 

— Мирр, а поехали поужинаем, а? — вдруг невпопад предлагает Дима, заискивающе заглядывая мне в глаза. — Ты уже была в «Крылове»? Жена Арзамасова открыла… Арзамасов это депутат, что, впрочем, неважно… Поехали, а? Есть же что вспомнить нам. Хорошее тоже было, Мирр, и много.

Я смотрю на него, на пьяного, слегка потерянного и совершенно непафосного, и понимаю, что простила. Злости нет и обиды тоже. У нас бы все равно не сложилось. 

— Нет, не поеду. Для чего, Дим? Воссоединяться я с тобой не хочу, дружить тоже. Наша страница закрыта, тем более что я состою в отношениях.

Лицо Вельдмана ужесточается, покрываясь маской небрежности. 

— Вика говорила. Сын художника сгоревшего. Сказала, редкостный отморозок. Оно тебе надо, Мирр? Ты вроде всегда была с мозгами.

— С кем я встречаюсь, не твое дело, Дима. Но если уж ты в курсе моей занятости, тогда я вдвойне не понимаю, почему мы до сих пор здесь стоим. Ты вроде как депутат, а им по должности положено не только иметь мозги, но еще уметь ими шевелить, — я нащупываю на комоде ключи и киваю на неплотно закрытую дверь: — Пойдем. Я как раз собиралась уходить.

— Не гостеприимная какая, — бормочет Вельдман, пиная невидимую соринку на полу. — Черт его знает, на что рассчитывал. Наверное, что ты с годами стала мягче.

— Как видишь, этого не произошло, и у тебя больше нет причины грустить по упущенным возможностям, — замечаю я, запирая входную дверь. Про себя я решаю, что сначала выпровожу из своего двора Вельдмана, а уже потом наберу Савве.

Держась за перила, Дима неуклюже спускается по лестнице, и я не без сожаления думаю, что он куда пьянее, чем показался мне сначала. Будет обидно, если наш разговор не задержится у него в памяти и спустя время нам придется его повторить. Я бы предпочла навсегда закрыть нашу с ним страницу.

— А с «Крыловым» ты зря, — не унимается Дима, остановившись на крыльце. — Я бы мог тебя с полезными людьми познакомить… 

Замолчав, он вытягивает руку и касается моего лица. 

— А ты и правда не изменилась, Ландыш. Такая же красавица. Может, поэтому и таскаюсь к тебе… Жалко такую проебать.

Его пальцы пахнут по-чужому, прикосновение неуклюжее, чересчур мягкое. Я не без раздражения отвожу его запястье и для надежности отступаю назад.

— Поезжай-ка ты домой, Дима. Ты надеюсь не сам… — я вглядываюсь в черноту двора в попытке разглядеть, привез ли Вельдмана водитель, и коченею от неожиданности. Всего за секунду она приобретает новые формы и трансформируется в самую настоящую панику. В метре от моего подъезда я вижу Савву.

— Ландыш… — ничего не подозревающий Вельдман вновь тянет ко мне руку, вызывая стойкое желание с размаху по ней ударить. Савва идет к нам. 

— Просто, на хрен, замолчи, Дим, ладно? — цежу я, отходя в сторону.

Эмоции сменяются во мне так быстро, что я с трудом успеваю их фиксировать: страх, растерянность, паника, теперь вот раздражение. Ну какого черта Вельдман притащился сюда и стал тянуть ко мне свои пьяные руки? Как это выглядит для Саввы? Девичник наедине с бывшим мужем и никаких подруг. Я не хочу никаких драк и никаких скандалов. Не хочу вновь вспоминать о темной стороне личности Саввы. Не хочу, не хочу. 

— Привет, — обогнув Вельдмана, я сбегаю по ступеням навстречу Савве. Мне нужно успеть до того, как они столкнутся нос к носу, и бывший муж брякнет что-нибудь лишнее. Высокомерие к окружающим у Вельдмана всегда присутствовало, а карьерный рост и алкоголь с большой вероятностью эту черту усугубили.