Ещё до осады, когда можно было передвигаться почти свободно, люди, чтобы не загромождать внутреннюю территорию Ружаш, свалили металл, который они достали с кораблей, неподалёку от колонии. Рыбы не могли его забрать, и помешать людям переносить его внутрь они были не в состоянии — металл сваливали как можно ближе к главному входу. Но выходили всё равно группами человек по двадцать, вооружённые до зубов.

До этого девушки ещё не принимали участия в боевых действиях. Но в связи с последними потерями стали набирать новых людей, и Борица добровольно записалась в армию. Журица, имея характер более миролюбивый и спокойный, пока ещё колебалась, хотя привыкла всегда быть рядом с подружкой.

Металла для нужд Герфиса сегодня надо было немного. Поэтому в группе было всего два кула, тащивших на себе грузовые сетки. Старший группы сдвинул в сторону предохранительную пластину на воротах и нажал на звонок. Секунд через пять ворота должны были начать открываться. Дежурный колонист, следивший за главным входом, открывал первые ворота, группа входила в шлюзовую камеру, затем ворота закрывались, уровень воды выравнивался, открывались вторые ворота, и колонисты попадали прямиком в загон. Так было всегда, так что охотники спокойно ждали.

Старший что-то жестами показал Борице, но девушка вдруг отчего-то забеспокоилась. Она показала ему, чтобы он поторопился. Старший, не переставая разговаривать жестами, нажал на звонок ещё раз. Прошло десять секунд, затем двадцать, полминуты, но никакого движения не происходило. Ворота были неподвижны.

Колонисты стали переглядываться. Такого раньше не случалось никогда. Механизм ворот всегда тщательно проверялся и ещё ни разу не давал сбоя. Старший прилип к звонку, а Борицу вдруг окатила волна внезапной паники.

В этом нет ничего страшного, пыталась успокоить себя девушка, ведь, кроме главного, есть ещё и запасной выход. Но для того, чтобы он открылся, сказал ей какой-то противный голос внутри неё, надо, чтобы их там ждали. А так как они выходили с этой стороны, то в Кормушке и не будет никого, кто мог бы открыть им вход.

«Спокойно, не паникуй», — успокаивала она сама себя. Может быть, дежурный отлучился по неотложному делу. И тут же себя одёрнула. Такого просто не может быть. В правилах чётко говорится, что, если тебе надо уйти, ты должен посадить на своё место другого. Без этого покидать пост ты не имеешь права. Тем более что незадолго до этого в океан вышла группа, и дежурный об этом знал. Успокоиться не получалось, и чувство тревоги, напротив, всё возрастало.

«Что-то случилось! — билась в голове неотвязная мысль. — Что-то случилось, и это что-то очень нехорошее!»

Она уже готова была сама подплыть к воротам и стучать по ним что было силы, благо бруски металла были под рукой. Стучать так, чтобы даже самый глухой в колонии услышал этот стук. Но не успела она ничего предпринять, как Журица внезапно схватила её за плечо.

Даже сквозь стекло маски Борица заметила округлившиеся от ужаса глаза подруги. Она хотела её успокоить, но та отмахнулась и ткнула рукой назад. Борица оглянулась и замерла. Позади них, метрах в двадцати были сатки. И их было очень много.

Не теряя времени, девушка рванула из-за спины ружьё.

Бунт Пронис замыслил давно. Только идиот мог поверить, что он, долгие годы бывший главным стражником колонии и правой рукой Питриса, мог смириться и на этом позорном суде лепетать какие-то жалкие слова, вымаливая себе прощение. Только идиот. А ему поверили. Значит, они все были идиотами. И заслуживали наихудшей участи. Участи быть убитыми в этой войне, которую развязал Птунис со своими дружками. Если бы не одно но…

Он хотел убить Птуниса сам. Но перед этим унизить его перед всеми жителями Ружаш, заставить их понять, что тот неправ и использует всех лишь для собственных целей. Показать, чтобы все поняли, кто на самом деле больше других радеет о благе колонии. И только после этого убить своего врага.

Да, это была его голубая мечта. И лишь одно сдерживало его. Не смерть, нет. Смерти он давно уже не боялся. Чего может бояться человек, потерявший всё, что у него было. Любимое дело, любимую девушку, лучшего друга и наставника, которого он глубоко уважал. Боялся Пронис лишь того, что если его замысел сорвётся, то его приговорят к изгнанию. А это было страшнее смерти. Потому что до сих пор, даже спустя столько лет, в нём жил страх перед океаном. И перед сатками.

Он не обращал внимания на рассказы воинов о том, что с помощью нового оружия они убивают сатков десятками. Он просто не верил им, потому что знал, что сатка убить нельзя. А эти рассказы — всего лишь похвальба друг перед другом пустоголовых юнцов, которые не знают, что такое остаться посреди океана наедине с сатком, только что убившим твоего лучшего друга. Только из-за этого Пронис не переходил к решительным действиям, хотя определённые шаги для этого он уже предпринял.

Он подобрал себе команду, согласную с ним во всём и так же, как он, недовольную действиями нового руководства колонии. Эти люди готовы были идти за ним. Но, в отличие от него, они хотели лишь сместить это руководство и остановить войну.

Пронис же иногда хотел всеобщей смерти. Эти люди явно её заслуживали. Как мы уже знаем, сдерживало его лишь одно. И в это время он встретил филию.

Эта встреча, а особенно разговор с ней, всё в нём перевернули. Представление об окружающем его мире кардинально изменилось. Теперь он мог лишь смеяться над своими глупыми сородичами, которые не знали и десятой доли того, что теперь знал он. И что самое главное, теперь он больше не боялся изгнания. Потому что он знал. А знание — это большая сила.

Мятеж (ему так нравилось это слово) начался сегодня. Вначале Пронис разобрался с делами в загоне. Теперь с чистой совестью он направлялся к генераторному залу. За ним спешила пятёрка его верных людей, напуганных только что совершённым. Но для них теперь обратного пути не было. Теперь они были намертво связаны с ним и пойдут до конца.

Пронис свернул за угол. В десятке метров от него находился вход в генераторный цех. Охранников было двое, как и положено.

«Вот и всё, — подумал он. — Вот и настанет сейчас конец войне. Правда, совсем не такой, каким замыслил его Птунис. Жаль, что я не увижу его глаза перед смертью. Его смертью. Но тут ничего не поделаешь. Иначе нельзя. И всё равно жаль».

Он сделал шаг вперёд, и в это время с противоположной стороны из-за угла показался человек. Это был Радис.

Борица вставила уже третью обойму. Туши мёртвых сатков плавали в нескольких метрах от них. Рядом с ней находились ещё четверо колонистов, простреливавших все подходы к главным воротам Ружаш, не давая приблизиться саткам на расстояние атаки.

Они смогут продержаться ещё долго, думала девушка. Когда у неё и её товарищей кончатся боеприпасы, их сменит следующая пятёрка, а тех — ещё одна.

«А что будет потом?» — спросил её тот же противный голос. Борица старалась об этом не думать. У троих из них были взрывающиеся стрелы, из которых использована была лишь одна, когда один самый наглый сатк подплыл совсем уж близко. Кроме того, у одного колониста были даже бомбы. Хотя сейчас это оружие помочь им уже точно не могло. Не будут же они взрывать ими ворота, ведь больше взрывать было нечего. Были ещё два кула, которые хороши в схватке на небольшом пятачке. Как раз на таком, который был перед воротами. Возможно, с их помощью они смогут немного отодвинуть время последнего сражения, когда, кроме ножей и пневматиков, уже не останется ничего. Совсем ничего.