Мари, вы — ангел! Я люблю вас!.. — прошептал я, едва ворочая губами, и потянулся было руками к ее талии, желая обнять красавицу, но это движение сожрало все мои оставшиеся силы, и я вновь потерял сознание. На этот раз обошлось без видений.

*****

Не знаю, подействовал ли на меня отвар или сработала чудодейственная мазь, а может, организм и молодость взяли свое, но проснулся я в бодром расположении духа, а жар, как рукой сняло. На де Брасе все заживало, как на собаке. В прежней жизни с подобной раной я провалялся бы в постели неделю-другую. Но вот стоило мне потянуться, и бок пронзила боль. К счастью, не столь острая, как прежде, но ближайшие дни мне явно стоило поберечь себя.

Солнце пробивалось сквозь чуть приоткрытые ставни, яркими лучами оповещая о начале нового дня. Где-то за окном пели птицы, трещали цикады, невдалеке блеяли козы, периодически раздавался собачий лай, крепко пахло навозом. Идиллия, деревня, чертов рай, мать его!

Я лежал в постели, полностью обнаженный, только перетянутый поперек живота какими-то тряпками, видимо, местными аналогами бинтов.

В комнате больше никого не было, рядом на кособоком табурете была сложена одежда. Опять барон позаботился и выдал очередную порцию вещей из своих закромов. Очень мило, учитывая, что каждый предмет одежды стоил не дешево, а барон не мелочился.

Стараясь более не совершать резких движений, я в несколько этапов встал с постели и самостоятельно оделся, не забыв нацепить и перевязь со шпагой. Дворянин я или кто? Право имею?

Дверь в комнату без стука отварилась, и внутрь ввалился Бомарше с кружкой в руках. Выглядел доктор усталым и невыспавшимся. Темные круги под глазами, чуть замедленные движения — он явно бдил всю ночь над моим бренным телом.

— Шевалье? — Его удивление было искренним. — Вы уже на ногах? Но ведь всего десять часов назад я зашивал вашу рану. Вам рано вставать! Вы должны лежать и пить отвары!

В качестве подтверждения он продемонстрировал мне кружку, из которой валил густой пар, а ядреным запахом можно было морить клопов.

— Хватит ваших мухоморов, доктор. Я совершенно здоров! Благодарю вас за заботу и терпение.

— Почему мухоморов? Лишь один раз, когда вы не могли вспомнить свое прошлое, я позволил себе добавить маленький кусочек, плюс некая доза опиуматов… Но ведь помогло же! Мой личный рецепт!

— Мэтр, прошу вас, идите спать, иначе я за себя не ручаюсь!

— Как только выпьете отвар, я вас оставлю, — Бомарше протянул мне кружку и улыбнулся. — Вздремнуть, и правда, мне бы не помешало. Как и Ее светлости, впрочем. Она всю ночь не отходила от вашей постели…

Я видел, что этот человек не отстанет, что долг для него превыше всего, и даже угрожай я ему убийством, он все так же пытался бы помочь мне. Поэтому, тяжело вздохнув, я принял кружку и медленными глотками осушил ее до дна.

Ух, гадость! Мерзкое пойло! Нечто похожее я пил в трущобах Кейптауна, но даже тамошние ниггеры после подобной порции резко сбавляли гонор и валились с ног. Я же выдержал, и лишь громко выдохнул, допив до дна.

— Благодарю вас, доктор, вы поистине воскресили меня к жизни!

— Вижу, вам действительно, лучше, — вынужден был признать Бомарше. — В таком случае, я, пожалуй, и, правда, немного отдохну. Утомился, знаете ли…

— Идите, доктор, — напутствовал я его, — и не торопитесь возвращаться!..

Бомарше, наконец, покинул комнату, и я было вздохнул с облегчением, но дверь в очередной раз отворилась, и в комнату впорхнула, легкая, как летняя бабочка, герцогиня, одетая в домашнее платье. В руках она тоже держала кружку.

— Франсуа! Вы уже на ногах! Вам рано! Немедленно ложитесь в постель! Я принесла вам отвар!

Мари де Шеврез была куда более безапелляционной, чем бедолага Бомарше, и привыкла, что ее словам повинуются, по крайней мере, такие случайные и нищие любовники, как я.

В постель я не желал, даже вместе с Мари.

— Моя госпожа, я совершенно здоров, благодаря вашему старанию и заботам. Это чудо господне! Еще вчера я был при смерти. А потом мне было видение, будто вы, аки ангел, омывали мое чело и сидели подле ложа моего. И я воскрес!

Герцогиня де Шеврез была женщиной опытной, умной и много повидавшей, но она была женщиной. Легкие слезы потекли по ее щекам, она была растрогана и счастлива.

— Милый Франсуа, я все это время непрестанно молилась за вас… Выпейте отвар!

И в то же время, она была столь же непоколебима, как и доктор. Я выпил отвар.

К счастью, напиток герцогини был вкуснее, чем у доктора. Что-то на меду, с добавлением крепкого алкоголя, горячее и ароматное.

— Я оживаю на глазах! Что бы я делал без вас, прекрасная Мари?

— Доктор тоже помогал, — признала герцогиня, — всю ночь он боролся за вашу жизнь и ваш рассудок.

— Я щедро награжу его! — охотно пообещал я, а потом вспомнил, что у меня в карманах оставалось всего пара ливров, и немного взгрустнул. События последних дней не принесли мне ни су, лишь раны на теле.

Мари правильно поняла ход моих мыслей. У нее в руках, как по волшебству, появился увесистый, отчетливо позвякивающий мешочек.

— Здесь пять тысяч ливров в двойных пистолях*. Господин барон просил передать, с благодарностью за вашу помощь. Думаю, вам пригодятся эти деньги.

*Пистоль — денежная единица равная 10 ливрам.

Я и не думал отказываться. С удовольствием подбросив мешочек и ощутив его изрядную тяжесть, я безо всякого стеснения спрятал его в карман, после чего потянул руки к герцогине. Она слегка отстранилась и прошептала:

— Вы еще слишком слабы, мой друг. Ваша рана едва затянулась, любое неосторожное движение причинит вам боль.

— Мы будем крайне осторожны! — пообещал я. Герцогиня тихонько рассмеялась, но все же, подумав, отказалась от моего столь любезного предложения.

— Советую вам хорошенько отдохнуть и набраться сил, вечером они вам понадобятся.

— А что случится вечером? — насторожился я.

— Наш любезный хозяин ожидает гостей… очень высоких гостей… и они обязательно захотят выслушать вашу историю, Франсуа. Во всех подробностях!

— И кого же конкретно ожидает господин барон? Или это секрет?

— Ну почему же, это вовсе не секрет. Мы ждем Его Высочество герцога Орлеанского, а так же вдовствующую королеву-мать Ее Величество Марию Медичи.