Глава 24

Глава 24

Шевалье де Бриенн

Я его сразу узнал.

Судя по сверкнувшим глазам Графа он меня тоже.

Но первым среагировал Саншо. Он слетел прямо с лошади на коротышку и подмял его под себя.

Граф было сунулся товарищу на помощь, но я шевельнул поводьями и Бильбо ударив грудью отбросил его в сторону.

— Дьявол! — зашипел убийца, выхватил шпагу и сделал выпад, целясь в коня.

Бильбо заржал, встал на дыбы, попытался ударить убийцу передники копытами, но де Барруа успел юркнуть в узенькую щель между домами.

— Ваша милость, я справлюсь... — зарычал Саншо, катаясь с рыжим по грязи.

— Сука... — я спрыгнул с седла и, выхватив пистоль ринулся на Графом.

Но только сунулся в щель, как услышал очень знакомое жужжание.

Колесцовый замок! Довольно надежная штука, как по нынешним временам, но между нажатием на спусковой крючок и выстрелом проходит несколько долей секунды, пока колесико с пиритом воспламенит затравку. И это при должной сноровке, дает маленькое преимущество.

Бабахнул оглушительный выстрел, но я каким-то чудом успел отпрянуть.

— Дьявол! — рыкнул де Барруа, послышался удаляющийся топот.

— Дьявол... — я ринулся за ним, молясь, чтобы у гребанного урода был при себе всего один пистолет.

Увидел впереди фигуру и быстро прицелился.

Из ствола вырвался сноп огня и искр, по ушам ударил грохот.

Я выбежал из клуба дыма, но Графа уже не увидел, видимо он успел юркнуть за угол.

— Твою же мать...

Быстро оглянулся по сторонам, услышал топот и помчался дальше.

И опять, не иначе только по Божьему промыслу, успел уйти от смерти. Де Барруа притаился за углом и встретил меня ударом шпаги, но я снова успел отпрянуть — клинок всего лишь проткнул перевязь.

Следующий удар я уже отбил, ударил сам, но де Барруа тоже успел отпрыгнуть.

Мы оказались в маленьком дворике, с одной стороны которого стоял штабель пустых бочек, а с другой коряво сбитый из трухлявых досок нужник.

— Шустрый херувимчик... — Граф насмешливо скривился, выхватил из-за спины дагу и пошел по кругу, готовя следующую атаку.

Даги у меня с собой не было, а наваха в таком случае не годилась для роли второго оружия. Пришлось сорвать с себя плащ и хлестнуть им по лицу убийцу, подкрепив выпадом шпаги, чтобы заставить его отпрянуть и дать себе несколько мгновений форы.

Задумка удалась, он отскочил, а мне удалось намотать плащ на левую руку.

— Это тебе не поможет щенок... — Граф финтанул, сделал несколько ложных выпадов, меняя направление ударов и почти загнал меня в угол, но в этот момент из нужника с грохотом и визгом вылетела дородная бабища и остановилась между нами, ошалело тараща глаза.

— Сучка... — де Барруа скупо хлестнул шпагой и женщина, булькая кровью, опрокинулась на спину с рассеченной глоткой.

Я уже понял, что встретился с профессионалом, который если не превосходит меня, то точно не уступает в мастерстве и воспользовался передышкой, чтобы атаковать самому.

Первый выпад прошел, Граф выронил дагу, но второй успел отбить, схватил скрестившиеся клинки рукой в перчатке, пнул меня коленом и прижал к бочкам.

— Ты уже мертв, херувимчик... — хрипел он, кривя бледные губы.

— Иди ты на хер... — я изловчился и пырнул его шипом перекрестья гарды своей шпаги.

Граненый шип распорол убийце щеку, он отпрянул, споткнулся об труп женщины и сел на задницу, выронив шпагу.

Но добить я его не успел, во дворик ворвались несколько яростно вопивших горожан, вооруженных палками и дубинами.

— Бей, круши!

— Смерть, убийце!

— Это он!

— Коли, дядюшка Планшет!

Базен де Барруа с распоротой рожей сидел, я стоял с клинком в руке, соответственно гребанные горожане сразу приняли за убийцу меня.

На плечо обрушилась палка, мощный и умелый тычок слегой в грудь отбросил меня назад к бочкам.

Шпага против дубин не пляшет, помните? К тому же, мне претило убивать дурней.

— Идиоты, вашу мать! Это не я! Держите его... — пытался я образумить буржуа, но меня никто не слушал.

Пнул одного, ударом гарды отбросил другого, но какой-то паренек нырнул вниз и схватил меня за ноги. Второй пейзанин прижал руку со шпагой к бочке ухватом.

Плешивый старичок с кровожадным выражением на морде занес двузубые вилы.

Неожиданно бабахнул выстрел, горожане отпрянули.

На сцене появился Саншо, с дымящимся пистолем в одной руке и тесаком во второй.

Выглядел баск жутковато, со лба на левый глаз свисал содранный клок кожи, а правая скула бугрилась фиолетовой опухолью.

— Назад, ублюдки! — он подбежал и стал передо мной. — Первый кто сунется — умрет! Назад, сказал, паршивые собаки!

Горожане отпрянули и начали перестраиваться. Отступать они даже не подумали.

Я пинком отбросил мальчишку так и державшего меня за ноги, повел взглядом, но гребаного Графа уже не увидел, судя по всему, он воспользовался суматохой и сбежал.

— Блядь... — от злости, я чуть не начал убивать городских идиотов. Но их спасло очередное чудо, в события неожиданно вмешались городские стражники. Во двор ворвалось несколько солдат с алебардами и горожан сразу оттеснили.

К счастью, они уже откуда-то знали, что я не преступник.

— Ваша милость! — сержант коротко поклонился мне. — Идите, дальше мы справимся сами. Задержанный на соседней улице под охраной.

Я прикинул, что Графа уже догонять бесполезно и снова выругался на родном и могучем.

— Твою же мать перемать наперекосяк через дышло, пиздопроебину блядскую! Ну какого же хера, так не везет?

— Ваша милость? — Саншо на меня недоуменно покосился. — Звучит красиво, но на каком это языке? И как переводится?

— На китайском, — коротко сообщил я. — Переводится просто и коротко: я возмущен!

— Какой замысловатый и красивый язык, — баск уважительно покивал. — И где вы ему научились?

Я его одернул:

— Меньше болтай. Где второй? И кто тебя так отделал?

— Так он же... — Саншо смущенной скривился. — Крепкий оказался, сраный еретик. Но подмогли парни Мигеля. Они помогли скрутить и стражу позвали. Идемте...

Рыжий крепыш действительно оказался на соседней улице под охраной двух солдат. Он лежал мордой вниз со скрученными в локтях руками и приглушенно молился. Вокруг толпилось несколько зевак, но, к счастью, они не возмущались беспределом городской стражи.

— Куда его, ваша милость? — длинный стражник с алебардой пнул пленного. — Заткнись, скотина.