с одной стороны нажимают на нас заказчики… вы знаете, кто это, – он поднял указательный палец вверх, – с другой – хочется разобраться во всей этой матрице ради научной перспективы. А по помощи, – магистр развел ладони, локтями опершись на стол, – вы можете получить доступ. Как раз и посотрудничаем. Посмотрите свежим взглядом, может, увидите что-то такое, что не кажется нам значимым. Мы сами пытаемся разобраться, но у нас нет таких полномочий, как у вас. Мы только и успеваем слать депеши. Нам нужны допуски к серверам сторонних служб, почтовых сервисов. Мы, например, не можем понять, почему он открывал счета в иностранных банках, на которых ничего нет.

– Вот-вот. И мы хотели бы это понять. Возможно, это отвлекающий маневр, чтобы не искать те, на которых что-то есть. И еще нас удивляет, почему он выезжал так часто в командировки, за границу. Кто-то ведь санкционировал это, – следователь посмотрел на начальника научного подразделения концерна.

Тот в ответ пожал плечами и снова развел ладони.

– Не скажу, что в этом вижу что-то необычное для следствия, вполне нормальная практика в пору современных процессов интеграции. Ведь и к нам ездили… и мы получали их наработки. Хоть и косвенно, но все же.

– Он неплохо зарабатывал, гранты получал, со стороны своих коллег в иностранных институтах всегда имел поддержку. Кстати, вы не интересуетесь этим? У него какая-то была связь, которая не совсем разрешена была по правилам подписки о неразглашении? С чего это вдруг ему помогали сотрудники иностранных институтов, которые по факту полностью под колпаком их контрразведки.

– В нашем научном сообществе, вообще во всех, это не осуждается. Я не скажу, что нам много платят за наши труды.

Следователь осмотрел без стеснения кабинет. Он был достаточно богато декорирован, мебель была если не элитная, то весьма дорогостоящая, а техника и вовсе экстракласса.

Хозяин кабинета, считав оценивающий взгляд, пояснил:

– Это результат содержания этих рамок, – он показал на стенку, куда периодически поглядывал следователь.

Там в каскадном порядке были в рамках расположены патенты на его труды. Гость поджал губы, приподнял брови, вздохнул.

– Поэтому каждый, кто может продать свой труд, – продолжил диалог магистр, – у нас приветствуется. Почему бы и нет? Если олигархи, чиновники, которые близко к бюджету, скажем так, и даже гораздо низшие структуры, живут в финансовом благополучии, то почему мы не заслужили положения и образа жизни их уровня? Ведь нашими умами заложено рациональное зерно их состояния. Хотя о чем я? Это бич многих стран. Постепенно эта проблема исчезает, но только лишь потому, что исчезает это самое научное сообщество. Оно попросту перетекает туда, где их труд востребован и ценен. Россия, к сожалению, не на этой вершине. Хотя поле у вершины засеяно нами, еще можно засеять. Семена-то есть.

– Ну давайте не будем об этом. У меня определенные задачи сформулированы руководством. Ну, пожалуйста.

– Я так, к слову. Понятно же, дружба дружбой, а табачок врозь. Заказчик и контролер-то один. Вот и вопрос – где результат? Не утекла ли технология?

Что же там случилось? Этот молодой человек, вернее, не совсем молодой, в последнее время стал очень замкнутым. Перед этим я помню его… – он замолк, не завершив начатую мысль, посмотрел на часы, расположенные аккурат над барометром непосредственно перед выходом из кабинета.

Гость невольно оглянулся на них, заметив взгляд хозяина кабинета. Он пару раз посмотрел то на часы, то на главу предприятия, пытался понять смысл такого внимательного наблюдения. Доктор словно формировал мысль или… Для Пасхова это так и осталось тайной.

– Изменения в нем были дивергентные, что ли. Я бы так их охарактеризовал. Одновременно разным он мог быть. Как бывает со многими учеными, впрочем. Он сочетал в себе как затянутую вожжами лошадь, так и импульсивного мустанга.

– Прошу прощения, должен признаться, мне это мало о чем говорит. Поймите, я не могу руководствоваться амбивалентностями.

– Понимаю. А вот мы благодаря его многоликости наконец-то разрешили сложную задачу. Возможно, благодаря своей натуре он и проявил двойственность натуры в практическом смысле. Понимаете, мы в своих поступках, действиях выражаем отражение своей мыслительной конструкции. Конституции логической концепции мышления. Я понимаю, это весьма сложно, – он улыбнулся, в то время как следователь серьезно смотрел с некоторым вопросом во взгляде на него. – А случилось это в тот период… – он сделал паузу, – это я сейчас понимаю, когда в нашей лаборатории разработали метод быстрого взращивания тела…

Магистр снова неожиданно резко замолк, задумался.

– Подождите, подождите, вы тоже, наверное, об этом подумали.

– Да. А как вы узнали о положительном результате по клонированию?

– Хм, а я-то подумал о научной конструкции вашего мышления. Без обид, я со своей колокольни. Вы мыслите в конструкции логики следователя. И это правильно для вашей деятельности. А вот для меня нет. Такое мышление – нет. Я подумал вот о чем: значит, он осуществил на практике клонирование.

В кабинете снова настала давящая тишина.

– Сделал настоящего человека? – настороженно произнес следователь, а мысленно спросил себя: «Хорошо ли я играю свою роль?»

– Думаю, да, – ответил директор.

– И загрузил туда память?

– Возможно. Мы уже допустили и такую версию.

– Допустили?

– Вы же понимаете, он не мог всю программу опытов и проб проводить совершенно тайно. Мы отнеслись к этому немножко несерьезно. Вот он и копошился у себя в блоке самостоятельно. А на его просьбу провести реальный эксперимент, реально вырастить клон, мы дали разрешение. Кстати, я думал… – он снова развел ладони, – в первую очередь ваше расследование связано именно с этим, внутренними нашими проволочками.

– Да нет, я же сказал, я не официально. Интересует, передал он технологию или нет. Клонируют уже все и везде. В ведущих институтах. Руководство интересуется именно расшифровкой ментальных сигналов мозга. Причем возможно ли такое принудительно, помимо воли индивида. Хотя это тоже комитет интересует. Клонирование.

Они в очередной раз молча изучили взгляды друг друга.

– Я не собираюсь подводить кого-то под монастырь или статью. Меня интересует все по факту.

– Ну слава богу. Без протокола я смогу с вами быть откровенным, как с коллегой, связанный одной целью. А вот под присягой ничего подтвердить не возьмусь.

– Я в ожидании удивления.

– А есть чему.

– Слушаю.

– У нас такой курьезный случай произошел, – магистр вздохнул, посмотрел поверх очков на сотрудника следственного комитета и уставился на его мобильный телефон, лежащий на столе перед ним.

Тот понял значение