– Хотелось бы знать, сколько таких материалов было?

Глава компании пропустил вопрос и продолжил:

– Он потом еще настаивал, конечно. Недолгое время. Хотя я что-то за этим чувствовал. Не очень-то он хотел заниматься делом. Постоянно запашок от него был. Стал выпивать. Потом собрался вроде бы… и вот на этой почве, возможно, он и поссорился с супругой.

– С супругой?

– Да. Тут наша личная жизнь тоже учитывается в картотеке. У них пошли семейные склоки. Кроме прочего, еще ему премию не дали. Обещали – и… фиаско. Ну вы понимаете. Хотя не знаю, понимаете или… Согласитесь, я, скорее всего, в больших жизненных перипетиях был, нежели вы.

– Да, я согласен. Я даже не настаиваю на сугубо личных подробностях, что и как. Для меня это тоже как бы дело карьерного роста. Тоже признаюсь. Мне нужно разобраться в этой ситуации. Если я не разберусь, будет официальное расследование. Я даже не знаю, почему наша структура не проводит официальное расследование. Хотя, может, и понимаю. После вашего откровения уж точно догадываюсь. М-да, официальная версия будет звучать по-другому, это точно. То есть официальная часть тоже есть. Но не официально мы хотим понять, потому что заказчик хочет знать.

– М-да, – доктор ухмыльнулся. – Да я тоже хотел бы знать, кто заказчик. И вообще – кто управляет всей этой системой.

– Если мы будем знать, все равно будет существовать теория.

– Это может быть даже лучше, не видеть своих настоящих правителей. В итоге наш Рембрандт выехал за границу на конференцию и там уже запросил разрешение остаться на проведение опытов. Нам сообщил, это очень важно для нашего института. Знаете, как он сие обосновал?

– Как же?

– Возможность получить допуск в святая святых секретной части совместного проекта условного противника. Не будем кривить душой, это на словах мы все партнеры, а на деле как минимум конкуренты, а то и желающие быть баронами над холопами.

– Вполне может быть, он руководствовался политическими интересами. Если я правильно понял квинтэссенцию. Это же такая удача, быть принятым своим на чужих баррикадах.

– Меня тоже многое удивило, – доктор зевнул, прикрыв рот, потом этой же ладонью поводил из стороны в сторону, обозначая жестом «непонятно почему». – Ему почему-то разрешили доступ, как он признавался, по бартерной сделке, по его разработке. Конечно, существовала опасность перехвата технологии. Ведь нас курируют, – Пасхов показал рукой, упертой локтем в стол, на потолок, – они держат руку на пульсе. Большой брат беспокоился вопросом: не завладеют ли технологией противники. Но, кроме всего прочего, возможно, это вам должно быть известно, мы получали информацию по другим источникам, в том числе и через ваши структуры, то есть наши по нашей системе.

– Конечно, вы можете делать предположение, но вы, наверное, знаете о тех двух сотрудниках, которые были схвачены в момент передачи информации.

– Да, и они же… ну… что же я могу сказать… они работали у нас три года, и никто о них ничего такого не ведал… и вдруг их схватили. Три года они не проявляли себя, а потом вдруг – раз! – и проявили. Ладно, не будем об этом, пойдем дальше, что вас еще интересует?

– Дайте мне, пожалуйста, доступ в его кабинет, к его компьютерам, а после того, как я обработаю информацию, я с вами свяжусь и объясню суть дела.

Директор предприятия цыкнул.

– Свяжетесь? Объясните суть дела? Ну и что меня интересует?

– Ладно, ладно. Пожалуйста, – следователь замолк с виноватым видом.

– Может быть, чаю? – предложил хозяин кабинета, чтобы сгладить неловкую ситуацию.

– Думаю, что мне нужно будет много чаю. Если можно будет, чтобы далеко не уходить, и поесть после тоже. Столовая у вас есть же?

Доктор кивнул.

– Я так понимаю, информации придется изучить очень много, скорее всего, я буду приходить сюда несколько дней.

Доктор развел ладони.

– Спасибо, – почему-то на это ответил сотрудник. – Покажите мне его кабинет.

– Его сразу же опечатала служба безопасности по требованию… – он сделал свой привычный жест, показал пальцем вверх. – У вас есть разрешение на ее вскрытие?

Следователь молча развернул папку, одна сторона которой превратилась в экран, приложил палец, на экране засветился щит, сложенный из треугольников, обрамленный лучами. Через секунду он сменился яркой надписью: продукция АО «ЗАСЛОН». Еще через пару секунд на экране появился другой щит, уже с мечом, и аббревиатура с расшифровкой, из которой директор предприятия, изготовителя планшета, смог углядеть только слово «комитет». Это был незнакомый ему герб – не следственного комитета. Свое любопытство и удивление он не стал проявлять.

Следователь дождался загрузки документа, подал планшет хозяину кабинета. На нем значилось: разрешение на вскрытие и обыск…. Кроме прочих статусных структур, обозначивших себя печатями и подписями куривавших организацию персон, значилась и подпись начальника регионального подразделения следственного комитета. Доктор всматривался в подписи какое-то время, а после спросил:

– Вы будете там один?

– Вскрытие и вход, соответственно, и поверхностный осмотр, мы осуществим вместе с начальником службы безопасности подконтрольного вам предприятия или с персоной, которую вы предоставите, и еще одним представителем концерна. Я буду абсолютно за, если это будете вы.

– А далее? Вы будете там работать один?

Следователь кивнул с самодовольным лицом, сопроводив кивок опущенными веками, и через несколько секунд взаимного молчания сказал:

– И сьемку буду вести, – он показал на мини-камеру, встроенную в аккуратный шильдик, вшитый в нагрудный карман пиджака.

– Пойдемте, пожалуйста, произнес доктор. Кстати, у вас старая модель, мы уже их и не выпускаем, – констатировал он, не отрывая взгляда от камеры.

Глава 19: Ложь и откровение

За день до визита супруги профессора к следователю.

Покопавшись в компьютере внезапно умершего профессора, инспектор по особо важным делам скопировал интересующие его файлы на флэш-накопитель и ушел. На вопрос главы концерна «что же так скоро, когда предварительно планировал несколько дней приходить?» тот ответил короткой фразой, без пояснения: «Не придет». Оглянувшись на наблюдающего за ним с вопрошающим видом руководителя учреждения, уже в коридоре, объяснился так:

– Как ни странно, все, что меня интересовало, всю нужную для следствия информацию, я, к счастью, быстренько нашел. Она не была запаролена. Большинство материалов у нас уже имелось в процессе расследования.

На вопрос магистра, могут ли они пользоваться рабочим кабинетом и компьютерами ученого, ответил не сразу, остановился и, глядя на пол, в некой задумчивости сказал:

– К