– Доброе утро, Одри, – здоровается врач. Я киваю. – Вы можете говорить?

– Да, – отвечаю.

– Это хорошо. Меня зовут Дилан Ривз, я ваш лечащий врач. – Врач достает из кармана фонарик и светит мне в глаза, потом заставляет пересчитать пальцы. – Мы сейчас вынем трубки из вашего носа, потому что вы уже вполне способны самостоятельно дышать. Хорошо? – Я снова киваю. – Это Элисон. – Он указывает на девушку и та улыбается. – Она будет твоей медсестрой. По всем вопросам в первую очередь к ней. Элисон, снимай трубки. – Пока девушка освобождает меня от пластиковых трубочек, доктор пролистывает мою карту. Потом он переводит взгляд на Келлана, который сидит на стуле рядом с кроватью и держит меня за руку. – Мне нужно пообщаться с Одри наедине. Вам нужно покинуть палату.

– Я никуда не уйду, – твердо заявляет Келлан.

Доктор смотрит на меня, а я перевожу взгляд на Келлана. Слегка улыбаюсь, насколько позволяют опухшие губы.

– Все хорошо. Это ненадолго, ты можешь идти, – скрипучим голосом говорю я, стараясь вложить в него как можно больше уверенности.

Челюсти Келлана сжимаются, но он кивает.

– Буду за дверью.

Перед уходом он наклоняется и оставляет у меня на лбу след мягких теплых губ. От этого ощущения я прикрываю глаза. Как только Келлан покидает палату, Элисон начинает готовить капельницу, а доктор Ривз присаживается на край кровати, сверля меня взглядом.

– Буду откровенен, Одри, ты сильно пострадала. У тебя сломаны три ребра, сотрясение мозга, множественные ушибы и порезы на теле. Твое влагалище травмировано и нам даже пришлось наложить пару швов. – Он по-отечески сочувственно смотрит на меня. Доктор старше меня раза в два, поэтому может себе позволить такой взгляд. – Ты многое пережила и выбралась. Сейчас тебе нужно лечение, покой и реабилитация. Через пару дней тебе назначат психолога.

– Не надо психолога, – прошу. Я не готова рассказать о том, что сейчас, с возвращением в сознание, вспышками взрывается в моей голове, оставляя по себе тревожный след, сжимающий сердце в тиски.

– Одри, тебя многократно изнасиловали. Судя по анализам спермы, найденной в тебе, мужчин было больше, чем один.

– Четверо, – со слезами на глазах отвечаю я и отворачиваюсь к окну.

– Также инородные предметы, которые, судя по всему, побывали в тебе.

Я вздрагиваю, вспоминая ту ужасную ночь, и горящие глаза монстра, который наблюдал, как меня насилуют его дружки, пока сам нюхал кокаин, горкой лежащий на стеклянной поверхности стола в его подвале. Изнутри меня раздирает боль, не сравнимая с той, которая терзает мое тело. Кажется, что все эти ссадины, раны и царапины ничто по сравнению с адом, который прочно поселился в моей голове и сердце. Кажется, в этот раз я не смогу пережить все то, через что довелось пройти.

– Одри, – продолжает врач и касается моей руки. Я вздрагиваю и отнимаю руку, испуганно глядя на врача. – Простите. – На мой удивленный взгляд он поясняет: – Ты сейчас можешь бояться чужих прикосновений и это нормальная реакция.

– Но я не боюсь Келлана…

– Потому что он спас тебя. Но я не психолог, он поможет тебе разобраться в этом лучше меня. А сейчас тебе нужен покой и лечение, как я и сказал. Твоего парня я бы отослал домой хотя бы на этот день. Он провел у твоей кровати неделю. Запах от его одежды скоро распугает мне весь персонал. – Это замечание вызывает у меня дрожащую улыбку. – Когда он вернется, попроси его съездить домой и отдохнуть. Днем за тобой присмотрит Элисон, а на ночь мистер Абрамс может вернуться. Хорошо?

– Да.

– Отдыхай. – Доктор Ривз протягивает руку, чтобы похлопать меня по ней, но вовремя одергивает, встретившись с моим испуганным взглядом. – Я зайду еще ближе к вечеру.

С этими словами он выходит из комнаты. Я думаю о том, что доктор прав и Келлану действительно стоит поехать домой отдыхать. А мне нужно побыть наедине с самой собой, чтобы хаотично мечущиеся в голове страшные картинки улеглись там и перестали меня так сильно тревожить, вызывая тошноту. Я должна понять, что со всем этим делать дальше. Но психологу я точно ничего рассказывать не стану. Вряд ли я вообще кому-нибудь смогу озвучить то, что происходило в том страшном подвале. Я до сих пор помню узоры на бетонных стенах и потолке, в которые были вмонтированы крюки и карабины. Ужасающего вида деревянный крест, покрытый засохшей кровью и бесконечное количество цепей, свисающих с потолка. Я вздрагиваю и меня начинает колотить мелкий озноб, а на глаза наворачиваются слезы.

Одри

Я смотрю в окно. Жалюзи подняты и через стекло пробивается солнечный свет. Благодаря кондиционеру в палате не жарко. Возможно, поэтому меня слегка морозит и я зарываюсь поглубже под теплый плед. Меня окружают больничные запахи стерильности и аромат одеколона Келлана, которым буквально пропиталась вся палата. А я до сих пор чувствую запах крови и ее металлический привкус. Слышу шлепки плоти о плоть и чувствую запах спермы, от одной мысли о которой меня начинает тошнить.

– Давайте поставим капельницу, Одри, – раздается спокойный голос Элисон, вырывая меня из страшных воспоминаний. – Она снимет боль, напитает ваше тело силой и поможет уснуть.

– Я боюсь спать, – говорю шепотом, но Элисон меня слышит.

– Вам станет легче, когда вы начнете работать с психологом, – говорит она, подключая капельницу.

– Я не хочу психологов. Я еще не готова.

– Не забивайте себе голову. Все будет в свое время. Вы пить хотите? – Я киваю и она помогает мне попить. Элисон выпрямляется и смотрит на меня без сочувствия, но как будто понимает мою боль. – Со временем станет легче.

– Откуда вам знать?

– Не думаю, что вы готовы услышать об этом. Отдыхайте, Одри. Когда капельница закончится, я приду отключить ее.

– Элисон? – окликаю я, когда она отворачивается, чтобы выйти. Медсестра поворачивается и смотрит на меня с легкой утешающей улыбкой.

– Да?

– Скажите, а меня… – Не могу спросить, слова застревают в горле, я и так с ужасом думаю о последствиях той ночи. Прочищаю горло, чтобы все же задать вопрос, который мучает сильнее всего. – Меня проверяли? На наличие беременности и на венерические заболевания. Они… – Я всхлипываю. – Они не использовали… – Из груди вырывается рыдание, и рука Элисон накрывает мою. Ее кожа теплая и нежная, я немного успокаиваюсь от этого прикосновения.

Элисон качает головой.

– Ничего не обнаружили, Одри. Но позже нужно будет повторить анализы. И врач сделал вам противозачаточный укол, поскольку вы несколько дней не принимали таблетки, пока находились там. Так что не волнуйтесь. Сейчас вам нужно направить все силы на выздоровление.

Как только я успокаиваюсь, Элисон разворачивается и выходит из палаты. За ней даже не успевает закрыться дверь, как входит Келлан. Он тревожно осматривает меня, а потом занимает свое прежнее место. Взяв меня за руку, он наклоняет голову и зажмуривается, прижавшись лбом к тыльной стороне моей ладони.