– Я думал, что потерял тебя, – шепчет он. – Мне еще никогда не было так страшно.

Мои глаза становятся шире. Я не ожидала от Келлана таких слов. Да, за время наших отношений я привязалась к нему и даже начала испытывать какие-то чувства. Но сама себе боялась в них признаться, потому что это означало, что я больше не буду сама контролировать свою жизнь. А потеря контроля для меня означала преждевременную смерть моей личности. Именно поэтому, наверное, я приветствовала брак по расчету. Там нет места чувствам, которые могли бы выбить из колеи или изменить привычный уклад моей жизни. А Келлан разрушил меня для циничного мира богачей, в котором единственным шансом выжить остается активное использование привитого с детства трезвого расчета и нездоровая доля эгоизма в характере.

– Тебе нужно поехать домой отдохнуть, – говорю я, поглаживая большим пальцем его висок.

Келлан вскидывает голову.

– Хрена с два я покину эту палату без тебя.

– Вы стали много сквернословить, мистер адвокат, – усмехаюсь я.

– Последняя неделя была, пожалуй, самой тяжелой в моей жизни. Ты так долго не приходила в себя. – С моего лица слетает улыбка. – Я уеду отсюда только с тобой, Одри. И поедешь ты ко мне. Я больше ни на шаг не отпущу тебя от себя.

– Нет, Келлан. Когда меня выпишут, я поеду к себе. Мне нужно самой с этим справиться.

– Одри…

– Не души меня, Абрамс, – резко выпаливаю я, а потом смягчаюсь. – Не дави на меня. Пожалуйста. – Он кивает. В его глазах застыла боль, смешанная с решительностью. – Ты не можешь себе представить, как я благодарна тебе за спасение. И за то, что был рядом. Но тебе и правда нужно отдохнуть.

– Я могу и здесь отдохнуть. Смотри, мне даже кровать здесь поставили.

Я смотрю на узкую каталку в углу палаты.

– Уверена, на ней неудобно спать такому большому парню, как ты. – Я пытаюсь вложить в голос юмор и легкость, но с учетом хрипотцы и скрипучести, выходит плохо, и от Келлана это не ускользает. Он слегка сжимает мою руку, заставляя посмотреть на него.

– Не отталкивай меня, – просит он, а мне хочется уткнуться ему в грудь и разрыдаться. Я проглатываю образовавшийся в горле ком.

– Не буду, – шепчу я. – Но сейчас тебе нужно уехать. Пожалуйста, Келлан.

Он кивает, встает, наклоняется и снова целует меня в лоб.

– Я вернусь вечером.

– Хорошо, – выдыхаю я.

Не глядя на меня, Келлан покидает палату, а я облегченно выдыхаю и прикрываю глаза. Вероятно, из-за капельницы тело перестает так сильно ломить, а веки тяжелеют. Организм расслабляется, утягивая меня в тревожный сон с ужасными воспоминаниями.

Я просыпаюсь от того, что на меня кто-то смотрит. В глазах еще мутно после сна, но я уже обшариваю испуганным взглядом палату, пока не натыкаюсь на крупную фигуру в углу. С кресла поднимается Дарк и подходит к кровати. Садится на место Келлана и накрывает мою руку своей.

– Я не буду спрашивать, как ты. – Его голос, как всегда, грохочет где-то в глубине его груди. Он выглядит очень уставшим и измученным, на лице проявились морщины. Я никогда не видела Дарка таким и не знаю, в чем причина этого состояния. – Мне нужно поговорить с тобой. Только пообещай избавить меня от истерик, потому что еще одну сегодня я не выдержу.

– Еще одну? – переспрашиваю я, ничего не понимая. Он говорит загадками.

– Просто пообещай и я расскажу все, о чем должен.

– Обещаю, – сиплю я.

Между визитами Келлана и Дарка я просыпалась и Элисон заставила мен поесть и выпить воды, но теперь во рту снова сухо. Тянусь за стаканом на тумбочке и кривлюсь от боли. Дарк протягивает руку и подает мне стакан. Делаю несколько глотков и возвращаю ему.

– Спасибо. Говори, Дарк, я буду держать себя в руках.

– Не знаю, рассказывал ли тебе Келлан, – начинает Дарк, вставая. Он засовывает руки в карманы и начинает расхаживать по палате, – но в спасательной операции участвовал я, Келлан и мои… приятели.

– Спасибо, что спасли меня. – И тут в памяти резко всплывает плач Айви. – Моя подруга! – вскрикиваю я, подаваясь немного вперед, отчего голова начинает болеть сильнее. – Айви. Она была там. Или мне показалось, я не знаю.

– Айви была там, – отвечает Дарк. – Если бы не она, не знаю, спасли бы мы тебя или нет.

– Что? – шепчу я.

Дарк снова присаживается у моей кровати и рассказывает мне все. О том, как спасали нас; о том, что Айви не пострадала за исключением сильного испуга и пары синяков; о том, что Келлан ни хрена не послушался Дарка и не остался ждать в машине, а рванул вместе со всеми в дом Дамиана и сломал несколько челюстей и конечностей; о том, что Кенвуд хотел забрать его клуб вместе со Скоттом Брауном.

– Отцом Айви? – переспрашиваю я.

– Не понял? – хмуро спрашивает Дарк.

– Ты сказал, что твой клуб хотел Кенвуд со Скоттом Брауном. Так зовут отца Айви. – Дарк поджимает губы и сверлит меня взглядом. – Он со своими сыновьями занимается поставками спиртного по клубам.

– У Айви другая фамилия, – медленно произносит Дарк. – Джонсон. Айви Джонсон. – Дарк говорит таким тоном, как будто пытается убедить самого себя в первую очередь, потому что по нему видно, что он уже знает правильный ответ. Я слегка качаю головой и Дарк вскакивает с места.

– Она устроилась ко мне по поддельным документам, – рассуждает он вслух. – Коннору отвинчу голову за то, что не проверил ее. Блядь!

Я подскакиваю от этого рыка, Дарк, словно спохватившись, смотрит на меня и черты его лица смягчаются.

– Прости, Одри, – спокойнее говорит он, а потом возвращается на стул.

– Где Айви? – спрашиваю я.

– Она ушла от меня, – тихо отвечает Дарк, потирая ладони.

– От тебя? Вы были вместе?

– Пару дней всего. А сейчас она ушла от меня.

– Дарк?

– Я даже не успел назвать ей своего имени.

Внутри меня разливается тепло. Хоть я и предупреждала Айви не связываться с Дарком, тогда я действовала исключительно по эгоистическим соображениям, а теперь радуюсь тому, что они вместе. Глядя на перекошенное от боли лицо Дарка, я понимаю, что она дорога ему. И я не могу пожелать для своей подруги лучшего мужчины, чем Дарк. Глажу его ладонь и он поднимает на меня вымученный взгляд.

– Тебе нужно вернуть ее.

– Я не знаю, как, Одри. Я никогда не был в отношениях и не знаю, что скажу ей, когда встречу.

– Почему она ушла?

– Потому что она стала разменной монетой между мной и Кенвудом. Сказала, что сбежала из той жизни не для того, чтобы снова в нее окунуться, еще и таким способом. А я, дурак, даже не понимал, о какой «той» жизни она говорит. Решил, что бредит. Искупал ее и спать уложил, а утром ее уже не было.