Катя провела рукой по животу. По тому месту, куда попала пуля. Если постараться, она могла почувствовать здесь ноющую боль.

– Там будет другая жизнь, – сказала она тихо, – там все будет по-другому.

Оракул усмехнулась.

– Боюсь, в отличие от тебя, милая, я хорошо запоминаю сны.

* * *

– Ты можешь победить грызуна деревянным мечом, но против ведьмы нужно железо, – Оракул привела Катю на поляну, укрытую куполом из сплетенных ветвей. Единственным источником света здесь были светлячки. – К несчастью, этот мир создан так, что железа в нем нет. И только у тебя есть оружие.

– Боюсь, с этим как раз проблемы, – протянула Катя, – мое оружие осталось где-то в реальности.

Оракул покачала головой.

– Это тоже реальность. Только не та, к какой ты привыкла, поэтому придется разбираться по ходу дела. Они могли забрать твой нож, но не могут забрать его душу.

– Звучит довольно… странно, – усмехнулась Катя.

Оракул даже не улыбнулась.

– У человека есть тело, душа и имя. У хорошего оружия они тоже есть.

Она прошла в центр поляны и села на траву. Катя последовала за ней.

– Я расскажу тебе сказку, – проговорила Оракул, – про девочку, которая слишком много видела. Она видела добро и видела зло. Она видела жизнь и смерть. Как людей убивали, пытали, мучили. Она видела много всякого, не все, но и того, что видела, было достаточно. Она не могла с этим справиться – ее не учили. И однажды – ей было тогда всего тринадцать, – однажды она взяла у мамы нож и… – голос Оракула дрогнул, и она не закончила. Она поднесла трясущуюся руку к глазам, и Катя все поняла.

– Она не хотела больше ничего видеть, – продолжила Оракул, – она была ребенком и не знала, как сделать это безопасно, поэтому…

– Поэтому оказалась здесь, – договорила за нее Катя. Она не знала, что еще можно сказать.

– Всю свою жизнь девочка думала, что не может никому помочь, – голос Оракула дрожал, – что может только смотреть, и это ее проклятие. Но потом она оказалась здесь. Увидела детей, потерянных и испуганных, и поняла, что может помогать им. Поняла, что ее дар может быть полезным. Что для всего есть причина. Для тебя тоже есть причина. Все делается зачем-то. И ты попала сюда для чего-то.

– Ну да, – фыркнула Катя, – потому что другого кандидата на роль охотника не нашлось.

Оракул покачала головой.

– Так или иначе, ты здесь. Спящая ведьма охотится на детей, и никто не знает об этом. Взрослые сюда не попадают. Какая удача, что ты всего лишь подросток.

– М-м-м, – задумчиво протянула Катя, – ответственность. Что может быть чудеснее? – она поправила затекшие ноги. – Так мы будем добывать оружие или как?

* * *

Катя любила сражаться. Ты видишь монстра, видишь его лапы, клыки, когти и точно знаешь, куда ударить.

Медитировать она любила меньше. Видеть то, чего не видят глаза, казалось чем-то сродни сумасшествию.

Тем не менее Мариам считала своим долгом заниматься с Катей три раза в неделю. Катя не сопротивлялась, но большую часть времени просто сидела с закрытыми глазами и прокручивала в голове любимые песни. Слышать то, что не звучало на самом деле, – вот в этом она была профи. Если слушать очень много музыки, голова превращается в плеер.

– Расслабься, – сказала Оракул, – почувствуй свою силу.

Расслабиться было не так просто. Тот факт, что Катя находится в лесу, полном грызунов, на счету каждая минута, а от ошибки зависят жизни детей, явно не помогал.

– Ненавижу медитацию, – она приоткрыла глаз и увидела нахмуренное лицо Оракула, это ее разозлило. – А знаешь, – Катя встала и собрала волосы в хвост, – я не умею добывать ножи из воздуха. И меня трясет от одной мысли, что я сижу здесь, пока ведьма топит печь и солит детей. Если нет оружия, справлюсь без него.

Она думала, что ее попытаются остановить, но Оракул открыла глаза, внимательно посмотрела и кивнула.

– Тогда я желаю тебе удачи.

* * *

На кухне было тихо и уютно. Легко забыть, что Катя в соседней комнате борется за жизнь. Вятский выбросил свою последнюю сигарету, его, честно говоря, уже начинало тошнить от курения.

– Хочешь чего покрепче? – усмехнулась Ева.

– Нет, спасибо, – он вспомнил, как потерял рассудок от травки, – и вряд ли когда-нибудь захочу.

Ева подтянула ноги и уставилась куда-то вдаль.

– Знаешь, как это со мной случилось? Как я научилась превращаться в других? – спросила она и, не дожидаясь ответа, проговорила: – Меня пыталась съесть тень.

Она поймала пристальный взгляд Вятского и продолжила задумчиво:

– Это такая штука с длинными когтистыми лапами…

– Я знаю, как они выглядят.

– Оу, вот как. А у той, которая напала на меня, когтей не было. Папа выдрал их с помощью больших щипцов, – встретившись с удивленным взглядом Вятского, Ева закатила глаза: – Вот дерьмо, я думала, это вы будете все мне рассказывать. А пока выходит наоборот. Так вот, – она зажгла очередную сигарету, – видел, как они людей убивают? Обычно раздирают человека когтями, потом накрывают и переваривают. Раз, – она щелкнула пальцами, – и нет леди или джентльмена. Ты ведь никогда не слышал о растерзанных тенями людях? Потому что эти ребята отлично за собой прибирают.

Вятский кивнул. Ева дала ему свою сигарету, он сделал затяг и вернул. Его уже тошнило от сигарет, но, может, это было не так уж и плохо?

– Есть еще один вариант, – продолжила она, наклонившись вперед и понизив голос, будто рассказывала страшилку, – если тени вырвать когти, у нее не останется другого выхода, кроме как попытаться проглотить живого человека. И в этот момент ее мрачное величество встречается с такой мелкой неприятностью, как человеческое, мать его, сознание. Начинается война, – Ева сцепила руки и затрясла ими, – галюны, голоса, вспышки отовсюду. Бух, бах! Круче любой наркоты. Пока не останется кто-то один.

– То есть? – спросил Вятский.

– Ты либо умираешь, либо становишься кем-то вроде меня: суперледи со сверхспособностями. Большинство, правда, умирает. Все, кроме меня, – добавила она, уставившись в окно.

– Ты знаешь, с чем это связано? – осторожно спросил Вятский.

Ева ответила усмешкой:

– Откуда? Мне было тринадцать, когда все это произошло. Родители мне ничем не могли помочь, потому что умерли в тот же день, когда я получила эти способности. Да и если бы не умерли… они были дерьмом, если честно.

– Это я понимаю, – усмехнулся Вятский. Ева выбросила окурок в окно.

– В четырнадцать я, наконец, научилась работать со своими способностями. Тогда же решила во всем разобраться. Предки оставили две коробки дневников. А что толку? Почти все зашифровано. Я надеялась, охотник поможет, а она валяется без чувств.