Месмеризм являлся вызовом также и потому, что практикующим его быстро удавалось поставить дело на рельсы, не имея многолетнего опыта и формального образования. Так, например, «Лондон медикал гезет» от 23 августа 1844 года, не стесняясь в выражениях, ругает месмеризм, «допускающий самых униженных и никчемных в общество честное и высокое, он позволяет всяким болванам идти рука об руку с людьми высочайшей научной репутации!» Частично проблема также и в том, что месмеризм пришел в Англию помазанный одним мирром с оккультистами и иностранцами; он казался чем-то подобным лечению верой и другим магическим техникам, от которых викторианские доктора старались дистанцироваться. Ряды общества высокого и честного никогда не должны были быть запятнаны такими целителями.

И, наконец, не надо также забывать и мотив выгоды. Очень многих богатых пациентов привлекал месмеризм (как и другие «ереси» типа гомеопатии и гидропатии). Ортодоксальные доктора теряли, таким образом, доходы и контратаковали, называя месмеристов беспринципными и меркантильными.

Эллиотсон после 1838 года

Глядя на случившееся однажды в месмеровском Париже, Британия 1840-х годов увидела, что месмеризм невозможно сдержать. Он, конечно, не был искоренен, как того хотели бы Уэйкли и другие, когда репрессировали Эллиотсона. Также и Лондону, как столичному городу, было не так-то легко диктовать провинции, что люди должны и чего не должны знать. Месмеризм распространялся по стране странствующими лекторами и актерами. Когда не оглядываешься на авторитеты легче учить и легче понимать; то был маленький бунт, люди посвящались в новое учение, и немалое их количество предприняли даже следующий шаг — вернулись, чтобы взять штурмом столицу. Эллиотсон набрался смелости, снова ввязался в драку и основал «Zoist», «Журнал церебральной физиологии и месмеризма и их применения во благо человека». Он издавался с 1843 по 1856 год и представлял одну из самых продолжительных попыток, какие когда-либо предпринимали энтузиасты, издавая журналы. «Zoist» становится основным поставщиком информации и фактических данных.

Журнал имел ясную и решительную цель, которая также давала Эллиотсону возможность продолжить свои нападки на прошлых и настоящих критиков. В первом выпуске Эллиотсон смотрит вперед в те времена, когда ценность месмеризма будет повсеместно признаваться, и провозглашает:

Наука месмеризма — это новая физиологическая истина непреходящего значения и важности; и хотя сегодняшние псевдофилософы глумятся над ней, с достаточной определенностью можно сказать, что она представляет единственный путь. Только в этом направлении мы можем различить луч надежды на то, что наиболее загадочные феномены нервной системы — самой жизни — когда-либо откроются человеку. Уже сейчас его можно рассматривать как наиболее сильное средство лечения болезней; уже сейчас скальпель хирурга способен раздвигать и членить ткани, оставаясь неощущаемым пациентом. Если такие плоды приносит уже младенец, то что предстоит ждать от зрелого детища?

Обыкновенно журнал публиковал длинные письма от корреспондентов, которые подробно описывали свои успехи применения месмеризма на пациентах, страдающих такими болезнями, как безумие, меланхолия, эпилепсия или гидрофобия[47], после того как все другие средства, такие, как кровопускание, банки или лекарства типа каломели, опиума, мускуса, и прочие были интенсивно использованы, но не принесли никакого облегчения. Приведем один из наиболее коротких и наименее драматичных отчетов самого Эллиотсона:

16 июля 1838 года тесть привез ко мне из Уэльса молодого джентльмена 16 лет от роду на предмет эпилепсии, которой страдал двенадцатый месяц; случай оказался не из легких. Его припадки возобновлялись один-два раза в неделю или раз в две недели, с внезапной силой и мощными конвульсиями, с пеной у рта и ужасными корчами, кровоподтеками на лице и глазах, признаками удушья, прикусывания языка и ступором по длине тела. Одну половину тела, главным образом левую, конвульсии не затрагивали, но она полностью затвердевала во время судорог. Первоначально приступы случались три-четыре раза в день. Это не характерно для эпилептических припадков, когда они в начале болезни повторяются чаще, чем когда недуг становится хроническим. Первый припадок случился через полчаса после того, как в зале суда на его голову упало копье. С тех пор он ни разу не мог посетить храм или другое заведение, где есть люди, без припадка. Даже разрывание какой-нибудь тряпки или любой другой неожиданный звук мог стать причиной нового приступа. Ни он сам, ни его друзья, живущие далеко в Уэльсе, ничего не знали о месмеризме. Вместо того чтобы давать предписания, я начал делать, ничего не говоря, медленные продольные пассы перед его лицом. Он не испытывал приступа в течение двух недель, что являлось обычным перерывом для того периода, когда его привезли. Минуту или две он странно смотрел, и тут случился припадок. Я месмеризовал его, и через пять минут он успокоился, оставаясь бесчувственным еще несколько минут. После припадка у него не было головной боли, но только головокружение и размытость зрения. Я приложил руки к его затылку и лбу, и голова начала болеть. Тогда я месмеризовал его снова на пять минут, боль прекратилась, и он сказал, что его головокружение и размытость зрения стали гораздо меньше, чем обычно после припадка. Я предложил, что надо попробовать лечение месмеризмом, и только месмеризмом, констатировав, что от лекарств не будет, вероятно, никакой пользы… Пациент и его тесть единодушно согласились и я направил их к мистеру Саймсу на Хилл Стрит, который, зная истинную силу месмеризма, применяет его при заболеваниях, как любое другое средство. С того самого дня, как я месмеризовал его, у него никогда не было больше припадков. Последнее заключаю из письма, которое я получил от него почти через двенадцать месяцев…

И перед тем, как перейти к подробному анализу эффектов, произведенных на мальчика лечением Саймса, Эллиотсон сообщает, что теперь, пять лет спустя после лечения, он абсолютно здоров.

Некоторые из сообщаемых исцелений совершенно замечательны. В выпуске журнала за 1848 год Эллиотсон говорит о лечении рака груди. Пациентку представили с большой опухолью, пять-шесть дюймов, в правой груди. Она очень доверяла месмеризму, поэтому Эллиотсон его предложил. Он имел в виду, что применит его как общую анестезию во время операции, однако она дала ему понять, что он должен лечить сам рак. Он не стал ее разуверять. Хотя пациентка и стала лучше спать от применения месмеризма, опухоль продолжала расти. Через шесть месяцев, несмотря на предложения со стороны многих докторов сделать операцию, женщина продолжала верить в месмеризм, особенно если его проводил сам Эллиотсон. Словом, по мере того как проходили месяцы и годы, — наблюдалось постепенное уменьшение опухоли и сопутствующих ей заболеваний, от которых эта женщина страдала, пока рак не исчез полностью.

Ни медицинская бюрократия, ни сам Эллиотсон не имели достаточно времени для осуществления психологического подхода. Значение постгипнотического внушения, например, не получило никакой оценки вплоть до конца столетия. Справочник Джорджа Барта отводит «месмерическому обещанию» лишь один маленький параграф. Эллиотсон верил в то, что месмеризм это физическое явление, что они имеют дело с ранее нераспознанной силой, которая так же естественна, как электричество и магнетизм; однако его квазинаучные аргументы раскололи ряды месмеристов — некоторые из них отрицали такой редукционизм в пользу мистицизма. Но Эллиотсону и его коллегам-физикам их теории казались сопоставимыми с результатами месмеризации животных. Действительно, в этом случае ведь не привлекается никакое воображение. Согласившись, что определенное невидимое нематериальное нечто передается от оператора к объекту, они не находили ничего удивительного в том, что могут месмеризовать неодушевленные предметы, такие, как стаканы с водой или стулья (которые потом будут оказывать благие воздействия на сидящих на них пациентов). Из-за своих физикалистских воззрений Эллиотсон провел большую часть оставшейся ему жизни, доказывая истинность месмеризма и воюя не только с узким скептицизмом медицинского истеблишмента, но и с сенсационным спиритизмом прочих месмеристов. Так называемые высшие феномены гипнотизма являлись проблемой для физических теорий; и это, без сомнения, одна из причин, почему Эллиотсон оставался сдержанным по отношению к таким феноменам. Наверно, флюидист смог бы еще как-то объяснить феномены, связанные с эмпатией между оператором и объектом, а с некоторыми натяжками и ясновидение в пределах комнаты, но с ясновидением на дальних расстояниях уже возникали трудности. Так, например, в пятом издании своей книги «Человеческая физиология» (1840) Эллиотсон поносит Месмера за то, что тот «слишком жаден до всего чудесного», и хотя раньше он и верил в пророчества О’Ки, которая предсказывала жизнь и смерть пациентов, теперь он пытается дистанцироваться от всего паранормального (правда, он еще уделит немного места этим «высшим» феноменам в «Zoist»). В то же время Эллиотсон настаивает: