Палину и Дугану повезло больше: у мага остался балахон, а у гнома – красный бархатный камзол и бриджи (минус шляпа). Причиной такой мягкости вождя были, как подозревал Палин, несколько слов, сказанных гномом шепотом вождю относительно жезла. В противоположность тому, что ожидал гном, вождь, узнав, что жезл принадлежал Рейстлину Маджере, в ужасе вытаращил глаза. Палин также подозревал, что Дуган хотел втянуть вождя в игру (гном очень хотел вернуть себе шляпу), но вождь не желал иметь никаких дел с предметом такой дурной славы. После этого все члены племени держались от Палина на почтительном расстоянии, а некоторые делали руками защитные знаки, когда думали, что Палин их не видит.

Это, однако, не мешало воинам подталкивать копьями братьев и приунывшего гнома, направляя по тропе к замку.

– Поставьте себя на место одного из этих воинов, – сказал Палин, обливаясь потом в своем балахоне, но не смея снять, боясь, что воины его отнимут. – Вы находитесь под влиянием Серого Камня, который является буквально воплощенным хаосом. Вы ненавидите Серый Камень больше всего на свете, и все же вам приказано ценою жизни защищать его. Из-за Серого Камня вы потеряли своих женщин. Появляются чужестранцы, чтобы взять Серый Камень и освободить женщин, которые, без сомнения, будут благодарны своим спасителям. Вы не хотите, чтобы чужие спасали ваших женщин, но все бы отдали ради того, чтобы женщины снова были с вами. Вы должны охранять Серую Драгоценность, но любой ценой избавились бы от нее. Вы понимаете меня?

– Немного, – неуверенно сказал Танин. – Продолжай.

– Таким образом, вы хватаете пришельцев, – заключил Палин, – и посылаете в замок голых и безоружных, зная, что они наверняка проиграют, но в душе надеясь, что они победят.

– Это имеет смысл, правда, какой-то извращенный, – признал Стурм, глядя на Палина с нескрываемым восхищением. – И что же нам теперь делать?

– Да, Палин, – серьезно проговорил Танин. – Я могу драться с минотаврами и драконами... Я бы даже предпочел драться с минотаврами и драконами, – добавил он, тяжело дыша, так как и на его могучее тело начали действовать жара и влажность, – но здесь я бессилен. Я не могу драться с хаосом. Я не понимаю, что происходит. Если мы и выберемся из этого, то только благодаря тебе и твоему колдовству, младший брат.

На глаза Палина неожиданно навернулись слезы. «Это стоило того, – подумал он. – Стоило ввязаться в это безумное приключение ради того, чтобы добиться наконец уважения, восхищения и доверия братьев. Ради этого можно умереть...» Какое-то мгновение он не решался заговорить, он молча шагал, опираясь на Жезл Магиуса, который казался удивительно холодным и сухим в жарких и влажных джунглях, – Я не знаю, что делать, – сказал он, когда к нему снова вернулся дар речи. – Но если мы и выберемся отсюда, то только благодаря всем нам.

– Он не стесняясь обнял каждого брата. – Мы вместе, это уже много значит. Как-нибудь выпутаемся!

Взглянув на гнома, Палин в ужасе обнаружил, что тот глядит на него с волчьей ухмылкой. Дуган ничего не сказал вслух, но, подмигнув Палину, произнес одними губами:

– Спорим?

Уже приближался закат, когда они дошли до внешних стен замка Гаргата.

Стены меняли свой облик так же, как и сам замок. Иногда казалось, что они сложены из кирпича. Когда подошедшие посмотрели снова, стены сделались живой изгородью, затем – чугунной решеткой. Перемены происходили так быстро, что кружилась голова.

Подойдя к основанию меняющихся стен, воины оставили братьев и гнома, несмотря на новую призывную речь Танина. Речь эту, в лучшем случае, можно было назвать лишь вялой попыткой. То, что произносил он ее почти голым, уменьшило его порыв, к тому же он был уверен, что речь не найдет отклика.

Однако все же рискнул:

– Идите с нами! Покажите этому злому князю, что вы мужчины! Что вы готовы сражаться! Покажите ему, что вы готовы ценою жизни защитить свои дома!

Речь, конечно, не подействовала. Как только тень от меняющихся стен упала на них, воины в ужасе попятились. Мотая головами и что-то бормоча, они бросились в джунгли.

– Оставьте нам хотя бы свои копья! – взмолился Стурм.

Это тоже не подействовало.

– Им нужны копья, – сказал Танин, – для того, чтобы мы не помчались назад, к кораблю.

– Да, ты прав, друг, – заявил Дуган, вглядываясь в лес. – Они следят за нами. И будут там сидеть, пока... – Он прервался.

– Пока что? – холодно спросил Палин. Он все еще видел ухмылку гнома и слышал его беззвучные слова и поежился, несмотря на жару.

– Пока не убедятся, что мы не вернемся. Так? – спросил Стурм.

– Да ну, друзья, мы вернемся, – произнес Дуган, стараясь успокоить их. – В конце концов, с вами я. А мы ведь товарищи...

– "Все пополам", – сердито сказали Танин и Стурм.

– Прежде всего надо изготовить какое-нибудь оружие, – предложил Танин. Вокруг сплошной стеной стояли джунгли. Всевозможные, странного вида, деревья, увешанные лианами и яркими цветами, подбирались почти к самой стене. Но около нее джунгли обрывались. – Даже растения не подходят к этому месту, – проговорил он. – Палин, дай мне свой нож.

– Хорошая мысль, – сказал юный маг, – я совсем о нем забыл.

Засучив белый рукав, Палин принялся возиться с кинжалом на хитром ремешке, который крепил его к предплечью и который, как предполагалось, при быстром движении кистью выпустит кинжал так, что он окажется в руке у Палина. Но ремешок был явно хитрее хозяина, так как Палин не мог отцепить кинжал.

– На, – сказал Палин, покраснев, и протянул руку Танину, – бери.

Тщательно скрывая улыбку. Танин отцепил кинжал, затем, встав рядом со Стурмом, принялся срезать ветви. Из них, заострив концы, братья быстро сделали грубые копья. День медленно умирал, небо темнело, делалось жутко-серым.

– Ты что-нибудь знаешь о князе Гаргате? – спросил Танин Дугана, затачивая конец зеленой ветви.

– Нет, – ответил гном, неодобрительно глядя на братьев. Он отказался делать или нести деревянное копье.

– В хорошем виде я предстану перед Реорксом, если меня убьют! С палкой в руке! Нет, мне не нужно оружие, хватит и моих голых рук! – Гном широко улыбнулся. Теперь он потирал подбородок и расхаживал взад и вперед вдоль необычных стен, которые на этот раз были сделаны из блестящего черного мрамора. – Я ничего не знаю о настоящем князе Гаргате, кроме того, что смог выведать у тех трусов. – Дуган презрительно махнул в сторону давно исчезнувших воинов.

– Что они говорят?

– То, что он такой, каким его и следует ожидать увидеть, если учесть, что он находился под влиянием Серой Драгоценности многие годы! – сказал Дуган, раздраженно глядя на Танина. – Он безумный человек!

Способный на великое добро или великое зло, в зависимости от его настроения или, точнее, от настроения Камня. Некоторые говорят, – тихо прибавил гном, переведя взгляд на Палина, – что он колдун-ренегат, не примкнувший ни к белому, ни к черному, ни к красному. Он живет лишь для себя... и Камня.