Поежившись, Палин сильнее сжал в руке жезл. Колдуны-ренегаты отказывались следовать законам и постановлениям Конклава Колдунов, законам, передающимся через века для того, чтобы поддержать жизнь колдовства в мире, в котором его презирают и в котором ему не доверяют.

Все колдуны, и те, что следуют дорогой добра, и те, что идут дорогой зла, подписываются под этими законами. Ренегаты представляли собой угрозу для всех, так что жизнь их объявлялась вне закона.

Это долг Палина как мага Белой Мантии – попытаться привлечь ренегата или, если это не удастся, схватить его и доставить Конклаву для суда. Это будет трудной задачей даже для могущественного колдуна, не говоря уже о начинающем маге. Тем, кто в Черных Мантиях, проще.

– Ты, мой дядя, просто его убил бы, – тихо пробормотал Палин, прислоняясь щекой к жезлу.

– Как ты думаешь, что он сделал с женщинами? – спросил Стурм озабоченно.

Гном пожал плечами:

– Использовал в свое удовольствие, столкнул в кратер вулкана, принес в жертву во время какого-нибудь мерзкого колдовского ритуала. Откуда мне знать?

– Ну вот, мы вроде готовы, – проговорил уныло Танин, собирая с земли копья. – Кажутся игрушками, – пробормотал он. – Возможно, гном и прав. Если мы идем против взбесившегося злого колдуна, мы можем умереть, сражаясь с достоинством, а не играя, словно какие-то мальчишки, в рыцарей и гоблинов.

– Оружие есть оружие. Танин, – деловито произнес Стурм, беря в руку копье. – По крайней мере, оно дает нам хоть какое-то преимущество...

Трое братьев и гном подошли к стене, которая все еще меняла свой вид так часто, что кружилась голова.

– Думаю, нет смысла искать потайной ход, – сказал Танин.

– К тому времени, когда мы найдем его, он скорее всего уже начнет превращаться в главные ворота, – согласился Дуган. – Если подождем здесь подольше, то какой-нибудь вход обязательно появится.

Так и произошло: хотя и не такой, какой они ждали, но вход действительно появился.

Они глядели на стену из плотно пригнанных друг к другу камней («Как у гномов», – восхищенно заметил Дуган), как вдруг она сменилась на стену воды, которая с грохотом лилась из ниоткуда и обдавала их дождем брызг.

– Мне кажется, мы можем пройти сквозь нее! – прокричал Стурм, пытаясь быть услышанным за шумом водопада. – Я вижу сквозь нее! Замок на той стороне!

– Да на той стороне, скорее всего, еще и пропасть! – ответил Танин.

– Подождите, – сказал Палин. – Ширак! – Он произнес волшебное слово, и тут же граненый кристалл на конце жезла вспыхнул светом.

– Как жаль, что вождь этого не видел! – с досадой воскликнул гном.

Палин сунул жезл в воду, просто желая лучше осветить то, что находится за этой стеной. К его удивлению, вода расступилась в то же мгновение, как жезл коснулся ее. Обтекая жезл, она образовала арку, через которую можно было пройти, не замочившись.

– Будь я проклят! – воскликнул пораженный Танин. – Ты знал, что так получится?

– Нет, – робко признался Палин, думая о том, какие еще способности заложил Рейстлин в жезл.

– Ладно, слава Паладайну, что так вышло, – сказал Стурм, глядя сквозь образовавшуюся арку. – Тут безопасно, – доложил он, сделав шаг внутрь. – Действительно, – прибавил Стурм, когда Палин, Танин и Дуган, с тоской глядящий на жезл, проследовали за ним, – здесь трава! – Стурм удивленно вглядывался в темноту, лишь немного разгоняемую светом жезла.

За спиной стена снова изменилась, сделавшись теперь стеной из бамбука. Впереди простиралась длинная ровная лужайка, полого поднимающаяся к замку.

– Сейчас это трава, но в любой момент она может превратиться в поток лавы, – заметил Палин.

– Ты прав, младший брат, – проворчал Танин, – лучше бежим.

И они побежали: Палин, задрав белый балахон, толстый гном, пыхтя и фыркая в трех шагах позади. Действительно ли они успели добежать до цели, прежде чем лужайка превратилась во что-нибудь зловещее, или лужайка всегда оставалась лужайкой, они так и не узнали. Как бы то ни было, они достигли стен замка как раз тогда, когда черные ночные тени сомкнулись.

– Теперь нам всего лишь нужно, – сказал Стурм, – пробраться внутрь...

Гладкая серая мраморная стена, освещенная светом жезла, заколебалась, и в ней появилась деревянная дверь, да еще и с железными петлями и железным замком.

Танин поспешил подергать ее.

– Крепко заперта, – доложил он.

– Вот когда пригодился бы кендер, – со вздохом произнес Стурм.

– Кендер! Прикуси язык! – пробормотал с отвращением Дуган.

– Палин, попробуй жезлом, – приказал Танин, отходя в сторону.

Палин неуверенно коснулся ярко светящимся кристаллом замка. Замок не просто отомкнулся, а буквально расплавился, образовав у ног Палина лужицу жидкого металла.

– Друг, – заявил гном, проглотив слюну, – твой дядя, должно быть, был замечательным человеком. Это все, что я могу сказать.

– Интересно, что еще он может делать? – Палин глядел на жезл со смешанным чувством благоговения, гордости и отчаяния.

– Этим вопросом мы займемся позднее! Внутрь, – сказал Танин, распахнув дверь. – Стурм, входи первым. Палин за ним. Свети жезлом.

Дуган, я пойду сразу за тобой.

Они обнаружили, что столпились на узкой винтовой лестнице, уходящей вверх. Со всех сторон их окружали стены, и они ничего не видели, кроме исчезающих в темноте ступеней.

– Ты понимаешь, – произнес вдруг Палин, – что дверь обязательно...

– Он резко обернулся назад и осветил ровную стену.

– ...исчезнет, – мрачно закончил Танин.

– Пути назад нет! – Стурм, поеживаясь, огляделся по сторонам. – Эта лестница может измениться! В любой момент нас сдавит стена!

– Вперед! – решительно приказал Танин. Пробегая по крутым ступенькам как можно быстрее, в любой момент ожидая, что ноги их ступят на что угодно – от раскаленных углей до качающегося моста, они забирались все выше и выше, до тех пор, пока, наконец, гном бежать больше не мог.

– Мне надо отдохнуть, друзья, – проговорил Дуган, тяжело переводя дыхание и опираясь на каменную стену, которая по необъяснимой причине оставалась каменной стеной.

– Внутри, кажется, ничего не изменяется, – воскликнул Палин, и сам уставший от непривычной нагрузки. Он с завистью поглядел на братьев. Их бронзовые мускулистые тела блестели в свете жезла. Ни тот ни другой даже не запыхались.

– Палин, посвети сюда! – приказал Танин, вглядываясь в темноту впереди.

Ноги у Палина болели так, что он сомневался, сможет ли пошевелить ими, однако заставил себя сделать еще шаг и посветил жезлом за поворотом лестницы.

– Там дверь! – тихо, но радостно произнес Стурм. – Мы добрались до верха!