Никакого плана у меня не было, но я все равно шла вперед, держа меч Дарина. А вдруг его видно? Не может быть. Моя одежда явно невидима, как и сумка. Я подобралась к Кинану.

– Не двигайся, – прошептала ему на ухо.

Кинан на секунду перестал дышать. Он даже не дернулся.

– Я собираюсь срезать веревки у тебя на руках, – сообщила я. – Затем на ногах. Потом дам тебе меч.

Кинан не подал ни малейшего признака, что слышит меня. Когда я резала кожаные веревки на его руках, один из легионеров подошел к маске.

– Повозки уничтожены, – отчитался он. – У нас шесть кочевников, пять взрослых книжников и два ребенка.

– Хорошо, – сказал маска. – Мы… а-а-а…

Кровь хлынула фонтаном из горла маски – Кинан вскочил на ноги и полоснул его по шее мечом Дарина. Наверняка Кинан нанес смертельный удар, но все-таки это был маска. Он быстро отскочил, прижав руку к ране. Его черты исказила ярость.

Я подбежала к Афии и срезала ее веревки, затем бросилась к Зеру. Когда я освободила от пут Рица, Вану и всех книжников, на поляне творился кромешный ад. Кинан сцепился с маской, который пытался подмять его под себя. Зер, словно танцуя, уворачивался от ножей сразу трех легионеров, и при этом так быстро стрелял из лука, что я даже не видела, когда он успевал натягивать тетиву. Услышав крик, я развернулась и увидела Вану, сжимавшую окровавленную руку. Ее отец бился дубинкой с двумя наемниками.

– Иззи! Назад! – Джибран заслонил собой мою подругу, размахивая мечом перед легионером.

– Убейте их! – прорычал маска своим людям. – Убейте их всех!

Милад подтолкнул Аяна к одной из сестер, а сам схватил пылающую деревянную балку, отвалившуюся от одной из повозок. Он замахнулся ею на приближающегося наемника, и тот испуганно отскочил назад. С другого края на книжников двинулся с мечом еще один наемник, но я подлетела к нему, ударила в поясницу кинжалом и дернула рукоять вверх, как учил меня Кинан. Меченосец, извиваясь, рухнул в грязь.

Одна из сестер Милада бросилась на другого наемника, солдат отвлекся, и Милад ударил его горящей балкой. Одежда солдата вспыхнула, он закричал и стал неистово кататься по земле, пытаясь потушить пламя.

– Тебя… тебя не было, – заикаясь, произнес Милад, глядя на меня. Но сейчас некогда было объяснять. Я опустилась на колени и выдернула кинжалы у наемника из ножен. Один я бросила Миладу, второй – его сестре.

– Спрячьтесь, – крикнула им. – В лесу! Заберите детей!

Одна сестра убежала, но другая осталась с Миладом. Вдвоем они атаковали надвигающегося на них легионера.

В другом конце лагеря Кинан отбивался от маски. Ему, без сомнения, было на руку, что из шеи его противника лилась кровь. Вспыхнул в свете огня короткий клинок Афии, и один из наемников рухнул наземь. Она тотчас начала сражаться с легионером. Зер уже отправил на тот свет двоих из нападавших и теперь свирепо бился с третьим. Последний легионер кружил возле Джибрана и Иззи.

Моя подруга, сжимая в руке лук, вставила стрелу, прицелилась в легионера, с которым сражался Зер, и выстрелила, попав прямо в горло.

В нескольких ярдах от нее Риц и Вана все еще воевали с наемниками. Риц, сосредоточенно нахмурившись, пытался отбиться от солдата, но тот нанес ему удар в живот. Седовласый кочевник согнулся пополам и, к своему ужасу, я увидела, что из его спины торчит лезвие.

– Отец! – закричала Вана. – Небеса, отец!

– Риц? – Джибран ударом отбросил одного из легионеров и наклонился над кузеном.

– Джибран! – закричала я, увидев, как на него кинулся легионер, что кружил рядом. Джибран вскинул кинжал, но лезвие сломалось. Затем на миг вспыхнула сталь, и раздался тошнотворный хруст. Его лицо стало мертвенно-бледным. Иззи пошатнулась, и из ее груди мощным фонтаном хлынула кровь. Она не мертва. Она сможет это пережить. Она сильная. С диким криком я подбежала к ним. Легионер, который ударил ножом Иззи, теперь напал на Джибрана, метя в незащищенную шею юноши. Подлетая к ним, я думала лишь о том, что, если он умрет, сердце Иззи вновь будет разбито. Она заслуживала большего.

– Джиб! – От жуткого крика Афии волосы встали дыбом.

Этот крик так и стоял у меня в ушах, когда я отбила кинжалом клинок легионера в нескольких дюймах от шеи Джибрана. Всплеск адреналина придал мне сил, и я смогла оттолкнуть солдата. На миг он утратил равновесие, но затем схватил меня за горло и, вывернув руку, выбил кинжал. Я пнула его, пытаясь ударить коленом в пах, но он опрокинул меня на землю. Я увидела звезды, затем вспышку красного. Внезапно в лицо ударила струя горячей крови, и легионер рухнул на меня, мертвый.

– Лайя! – Кинан спихнул с меня труп и помог подняться. Позади него лежал мертвый маска, а чуть поодаль – и все остальные меченосцы. Вана рыдала над распростертым на земле отцом, рядом с ней склонилась Афия. Аян вцепился в Милада, а маленькая Сена пыталась разбудить свою мертвую мать. Зер, весь в порезах, из которых сочилась кровь, хромая, подошел к книжникам.

– Лайя. – Голос Кинана прозвучал сдавленно, и я повернулась.

Нет. Нет, Иззи. Мне хотелось закрыть глаза, чтобы не видеть то, что я видела. Но ноги сами понесли меня вперед, и я упала на колени рядом с Иззи, лежавшей у Джибрана на руках.

Моя подруга открыла глаза, пытаясь найти меня. Я заставила себя оторвать взгляд от зияющей раны в ее груди. Проклятая Империя. Я спалю ее за это дотла. Я ее разрушу.

Я порылась в своей сумке. Ей надо будет зашить рану, и сделать чудодейственные припарки с гамамелисом, и дать чай, особый сорт чая. Но, перебирая бутылочки, я уже знала, что нет такого экстракта, что смог бы ей помочь. В лучшем случае у нее осталось всего несколько мгновений.

Я взяла Иззи за руку. Ее ладошка была маленькой и холодной. Я пыталась позвать ее по имени, но пропал голос. Джибран плакал навзрыд, умоляя ее остаться.

За спиной стоял Кинан. Я почувствовала, как он положил руки мне на плечи и легонько сжал.

– Л-лайя… – В углу рта Иззи надулся и лопнул кровавый пузырь.

– Из… – Наконец ко мне вернулся голос. – Останься со мной. Не покидай меня. Не смей. Подумай обо всем, что ты должна сказать Кухарке.

– Лайя, – прошептала она. – Мне страшно…

– Из, – я нежно потрясла ее, боясь причинить боль, – Иззи!

На миг я поймала взгляд теплых карих глаз и подумала, что она поправится. Столько в ее глазах было жизни, столько самой Иззи. Пару мгновений она смотрела на меня так, будто заглядывала в душу.

А затем ее не стало.

От псарни, примыкающей к Кауфу, несло собачьим пометом и затхлым мехом. Даже шарф, натянутый на лицо, не спасал от вони. Я ею буквально давился.

Похрустывая снегом, я прокрался вдоль южной стены здания, вызвав оглушительный собачий лай. Однако когда я заглянул в проход, то увидел, что пятикурсник, охраняющий псарню, крепко спит рядом с печкой. Собственно, так же было и все три минувших утра.