class="p1">Солнце, ушедшее за горизонт, рассыпало оставшиеся красные искры на верхушку леса, все больше места уступая восходящей луне, окрашивающей нашу дорогу в серые тона.

Звезды светили все ярче, мерцая и подрагивая на небосводе, воздух стремительно остывал, напоминая о наступившей осени и путая в волосах встречный ветер.

Если бы не горячее тело Мариуса, столь близко прижавшее меня к себе, я наверняка бы продрогла, только вот затрепетавшее от испуга и пришедшее в себя сердце тратило все силы на то, чтобы вновь разогнать кровь по венам.

— Мне даже не хочется останавливаться! — перекрикивая ветер, признался Мариус. — Ты так крепко за меня держишься!

— Ты поставил меня в зависимое положение! Так нечестно, ваша светлость! Ааа! — еще сильнее впившись пальцами в серую ткань удлиненного сюртука, крепко зажмурилась во время затяжного прыжка. — Не так быстро!

— Еще немного, Рори!

Казалось, на этих словах князь Сумеречной Лощины только прибавил ходу, увеличив скорость до практически разрушительной, смазывая наши шаги по верхушкам буков и превращая это странное путешествие в настоящий полет.

А вот я думала только о том, что теперь совершенно точно знаю, почему вампиров считают непобедимыми воинами.

Кто может сравниться с бойцом, способным передвигаться так быстро? Пока соперник поднимет меч, он уже будет повержен, упустив врага из виду и убедившись, что шансов на победу у него никогда не существовало. Даже самых мизерных.

— Смотри. Сумеречная Лощина в ее истинном виде, — проникновенно прошептал Мариус, неожиданно останавливаясь.

Его ноги устойчиво упирались ступнями в толстую ветвь, а вот я висела в воздухе только благодаря сильным объятиям, не доставая до опоры даже мысками туфель. Вынужденно вжимаясь всем телом в вампира, я подняла глаза от черной бездны под ногами, едва сдержав впечатленный вздох.

— Оу… Она такая… большая.

— Больше, чем кажется. Изломы создают ощущение, будто земли княжества на самом деле незначительны, но это лишь обман зрения, — рассказывал он. — Чтобы оценить настоящие размеры, необходимо смотреть с высоты, например, с верхушек многолетних деревьев. В Сумеречной Лощине есть все необходимое для нашего независимого существования, поэтому мы никогда не воевали за соседние земли, скрывая собственные от других.

— А откуда вообще взялись изломы? — полюбопытствовала я, чувствуя, что медленно сползаю вниз, скользя кожей в гладкой ткани платья.

— Род де Романус создал их, — улыбнулся Мариус, перехватывая мое тело в своих руках, видимо, тоже ощутив мое невольное сползание. — Ты не против?

— Будто у меня есть выбор, — оказавшись сидящей в руках вампира, обняла его за шею, слабо качнув плечами. — А как вы их создаете?

— Выбор у тебя всегда есть. Если не считать того, что от меня и от братьев Энеску тебе уже никогда не избавиться, — не купившись на мою попытку перевести тему, ответил мужчина. — Пока тебя не было, я успел о многом подумать и пришел к выводу, что я не единственная жертва обстоятельств. И тебе, моя душа, приходится гораздо тяжелее. И да, прости меня: я был неправ.

— В чем именно? — не скрывая изумления, спросила я.

— В том, что принял решение за тебя. На самом деле я безумно рад, что ты все же не стала закрывать на это глаза и спасла меня от самого себя.

Мне оставалось только тихо вздохнуть.

Спасла ли я тебя на самом деле, Мариус? Или, напротив, обрекла на собственное равнодушие, прекрасно осознавая, чем это грозит всем нам?

— Ты закрепила связь с братьями?

Неожиданный вопрос заставил глаза широко распахнуться и беспокойно захлопать ресницами. Проглотив удивление, смотрела куда угодно, но только не в лицо вампира, внимательно следящего за реакцией и молчавшего в ожидании ответа.

Если бы я сейчас могла разжать его руки, то с радостью бы рухнула вниз, избегая таких прямых ответов на бестактные вопросы, которые вроде как и касались его, и в то же время нет.

— Можешь не отвечать, — так и не услышав от меня даже тихого писка, разрешил Мариус. — Я понимаю. Так действительно будет лучше.

— Как ты вообще можешь говорить об этом так спокойно? — проглотив вставший в горле колючий ком, едва смогла разомкнуть губы.

Мариус лишь пожал плечами.

— Еще когда Эйган был жив, мы множество раз думали о том, как будем себя вести, когда обретем сердце. Спорили, ругались, не в силах найти компромисс. Но потом…

— Что?

— Приходит понимание, — он мягко приподнял уголки губ. — Сердце важнее, чем наши междоусобицы. Оно не будет ярким и сильным, если окажется меж двух огней. Однажды мы просто сели и все обсудили, не оставив нерешенных вопросов. Он должен был быть первым…

Выразительный кадык дернулся, подсказывая, что даже спустя столько лет Мариус не смирился с утратой, будто его душа на самом деле раскололась, когда брата не стало.

— Думаю, сейчас пришло время повторить мой опыт и вновь найти понимание в своем новом семейном кругу. В первую очередь, чтобы ты была счастлива и не мучила себя виной или обидой.

— Возможно, ты прав. И… ты тоже меня прости.

— За что я должен простить тебя, Рори?

Столкнувшись взглядом с возмутительно яркими глазами князя, я промолчала, чувствуя, как дрожат губы.

«За нелюбовь», — было произнести так сложно, что ребра стянуло невидимой петлей, сдавливая настолько туго, что, кажется, послышался треск ломающихся костей.

— Я понимаю, — разглядывая мое лицо с голодом брошенного на произвол судьбы зверя, прошептал мужчина. — Ты боишься, что никогда не сможешь дать мне то, ради чего я согласен жить.

Не смогла даже качнуть головой.

Словно разрывала собственное сердце на куски, возможно, делая Мариусу так больно, что вампир не выдержит, вновь рассыпаясь на части и разрушая себя. Физически ощущая излученную вампиром печаль, я подливала масла в огонь, сознаваясь в своей вине.

Лучше бы молчала! Чем он заслужил от меня такое?!

Замолкнувший мужчина медленно опустил меня вниз, ставя подошвами на ветвь, рядом с собой, и я уже была готова к тому, что он разомкнет руки, отпуская меня на волю ветру, качающему деревья.

Но Мариус неожиданно склонился, накрывая горячими ладонями мои щеки, и уверенно прошептал:

— Ничего не бойся.

Поцелуй не стал неожиданностью, в отличие от ощущений.

Пронизывающий до костей холод уступал место пламени. Теплая волна, бегущая по продрогшим членам, разливалась по всему телу, начинаясь от самых губ и заканчиваясь поджатыми пальчиками на ногах.

Мир вокруг кружился, делая свечение полной луны ослепляющим мерцанием с разных сторон, намекая закрыть глаза, чтобы спасти себя от тревоги.

Он целовал меня не так, как раньше.

Не было неловкости и торопливости, исчезла страсть и воодушевление, сменяясь и заполняя все ощущением бесчеловечной преданности.

Ему было плевать на мои