Вопреки их опасениям, лошадьми еще торговали, даже выбор пока оставался солидный, и среди животных оставалось немало крепких, молодых коняшек, способных совершить путешествие в несколько сотен переходов.

Алере особенно приглянулась вороная, с белыми ушами, и девушка, тихонько ахнув, поплыла к лошади такой особенной походкой, воодушевленно-летящей… Тахар и Элай в ужасе ожидали развязки.

Вот Алера протягивает руку, и лошадка тычется лбом ей в ладонь, Алера задает вопрос хозяину, вскочившему при ее приближении с бревнышка и поедающему ее глазами, словно у него тоже вот-вот сбудется какая-то мечта. Он что-то говорит, и по выражению его лица понятно, что мужик называет цену меньшую, чем собирался, потому как – да кто его знает, почему!

Тахар и Элай мимовольно втягивают головы в плечи, и полвздоха спустя над животным рынком разносится потрясенный вопль:

– Тридцать… пять?!

– Вот, – пробормотал Тахар, – видишь? Вот теперь у нас проблемы.

Алера медленно отошла от лошадки, и плечи у нее поникли, и взгляд сделался потерянным, пустым, в землю. Никаких больше воплей, визгов, требований оторвать голову этому нахальному торгашу, никаких пожеланий лопнуть изнутри и снаружи так, чтоб кишками все вокруг заляпало… Вообще ничего.

– Да, – согласился Элай. – У нас проблемы.

Алера, словно не видя друзей, почти прошла мимо, но Тахар поймал ее под руку. Она остановилась и стояла, безучастно глядя в землю.

– Ну, пойдемте на наш чердак, – как можно спокойнее сказал маг. – Сегодня предлагаю отдохнуть и выспаться, а завтра с утра трогаться в путь пешком. Что тут поделаешь.

Алера не попыталась вывернуться, не фыркнула, не уперлась и не умчалась вперед, молча пошла рядом с Тахаром, который так и держал ее за руку. Элай покачал головой. Они так и прошли в обратном направлении весь скотный рынок, а потом Тахар свернул в отвилку, откуда слышались бодрые вопли уличных торговцев: все веселее, чем брести, уставясь в землю.

– Почти обученный прорицатель в пятом поколении судьбу по руке нагадает!

– Благовония! Благовония в стеклянных баночках на подарочки дамочкам!

На улице, вымощенной досками, под ногами сразу захрустел всякий мусор, объедки, огрызки хлебных корок. Там и сям попадались лоточки с едой и шатры, по большей части уже затянутые пологами, но из немногих открытых неслись очень задорные выкрики:

– Шью одежду по мерке! Шью за два дня любое платье!

– Обереги и талисманы! Защита от порчи!

– Рыба-рыбонька, вкусная-соленая, жирная-ароматная рыба-рыбонька-рыбешка!

Пока Тахар вел пришибленно-тихую Алеру между лоточками и шатрами, Элай успел задешево сторговать небольшой котелок, куль крупы, круг сыра и мешочек овощей: огурцы, морковь, несколько луковиц. Мясо уже раскупили, сало осталось только жесткое и несоленое, а «рыбу-рыбоньку» Элай брать не стал, потому что невзлюбил голосистого торговца.

Из грязно-серого шатра выскочила бойкая черноглазая гномка, стала увиваться вокруг Алеры:

– Красивые причесочки! Полировка ноготочков!

Девушка уставилась на гномку, как на диковину. Вообще-то, она была в печали, и только очень бесцеремонная гномка могла этого так уперто не заметить! И еще – многодневные путешествия по трактам, беготня по тролльему лесу и ночевки на чердаках никак не желали увязываться в голове ни с причесочкой, ни тем более с полированными ноготочками. Если о причесочках Алера еще иногда слышала от Шисенны, то про красивые ноготочки точно ни разу в жизни не задумывалась.

Гномка расценила выражение лица Алеры по-своему и принялась заливаться с удвоенным энтузиазмом:

– Массажик ладошек душистым маслицем! Укрепление волосиков тепленьким полосканием!

– Целебная припарочка из косточек мелких монстриков! – подхватил Элай и потянул Алеру за вторую руку. – Заживляющая притирочка из бдыщевых хвостиков!

Продолжая смотреть сквозь гномку, Алера деловито заявила:

– Нужно продать десятигранник.

Гномка сплюнула и скрылась в своем шатре, а Тахар и Элай переглянулись с крайне удивленным видом, потому как Алера вообще не должна предлагать продавать десятигранники – для нее это еще хуже, чем продать собственную руку, во всяком случае, до сих пор она уверяла именно так. А дорога и всякие трудности в пути, конечно, меняют взгляды, но ведь не настолько же!

– Некромантский никому не нужен, – осторожно сказал Тахар.

– Значит, ледяной продадим.

Друзья переглянулись.

– Давай-ка повременим, – проворчал Элай. – Хотя бы до Тамбо давай его придержим, там магов много, может, и некроманты встречаются, тогда и тот Кристалл можно будет продать.

– У меня шестигранники еще остались, – помолчав, сказала Алера. – Но все для дела нужны. Лучше все же один большой Кристалл продать. Или Карты какие-нибудь. И вообще, я хочу ту лошадку! С белой мордочкой! Она такая милая, у нее копыта и хвостик!

Тахар засопел.

– Не хочешь. Давайте лучше узнаем, не едет ли завтра и в сторону Тамбо какой-нибудь обоз. Так-то деньги есть, приплатим, чтоб подвезли, ну а не завтра – так через день. Должны же они ездить, тут день пути всего! Ну, полтора дня. А не найдем обоз – будем думать дальше, может, и правда пешком попремся и по дороге встретим какую-нибудь тележку с одиноким крестьянином, который везет в город мешок яблок!

Алера топнула ногой:

– Какой еще крестьянин?! Я хочу ту лошадку с хвостиком! Какая еще тележка?!

– С тягловым коником, – невозмутимо ответил маг. – Как у Дэйна в обозе. Как у Багула.

Элай остановился.

– Подождите. А мы что, не можем сами купить тяглового коника с тележкой?

* * *

– Слыхали? У стекольщиков с заречной мастерской случилась ссора с водником, дескать, реку они загадили.

Конюх, как раз закрывающий стойло Дымки, свежеку-пленного друзьями коня, при этих словах только хмыкнул. Неторопливо обтер руки тряпицей, которую, кажется, получил в наследство от деда уже вусмерть угвазданной. Принял от Тахара несколько медек, с вредным выражением лица пересчитал их, шевеля губами.

– И чего? – наконец спросил он другого конюха, что стоял в воротах.

Тот, косматый и рыжеволосый, в свете сонного солнца казался красным, хищно-зловещим.

– И он теперь жару дает! Знаешь, чего сотворил?

– Чего?

– А взял всю эту нечисть из стекольничьих баек да вдохнул ее жизнь в своих утопарей, а потом в виде этой нечисти пустил их бродить по городу!

– Да ну-у, скажешь еще.

– Ну или не ну, а ходят теперь по городу Поючие Девочки! Не слыхал, что ль? А вот! Девочки-близняшки, маленькие такие, в платьицах с вышивкой, ходят по домам, стучатся во все двери, а кто им открывает, тому они песенку петь начинают.